Беда опера Тихого, или Женюсь на тебе, рыжая - Ульяна Николаевна Романова

Дима пошел первым, как мама-уточка, которая ведет утят, а мы гуськом последовали за ним. Я шла последней, мечтательно улыбаясь и низко опустив голову, с трудом сдерживая рвущиеся наружу эмоции и желание петь и танцевать.

Глава 36

Алексей

Я смотрел, как наши парни упаковывают «покойного» в машину, и не чувствовал ничего, кроме дикой усталости и желания вернуть Тыковку в мою машину и поехать с ней домой. И простого человеческого выспаться.

Дима моргал каждую секунду, его красные воспаленные глаза слезились, а сам помощник Сан Саныча выглядел так, словно только что вернулся с того света, пожеванный чертями.

Я кивнул парням, вернулся в свою машину и покатил на работу, где нас уже ждал Саныч.

Товарищ подполковник курил в своем кабинете, нервно барабаня пальцами по столешнице, когда мы привели к нему Дмитрия, который трясся так, словно хотел мини-землетрясение нам организовать. Баллов на восемь.

— Сидеть! — рявкнул боец «Грома», усаживая болезного на стул.

Наручники Дмитрию не надевали исключительно из человеколюбия: рыжая так зарядила ему в глаза блестками, что у того до сих пор вся морда светилась и переливалась, как новогодняя елка, а глаза так и норовили закрыться.

— Царство тебе небесное, — заржал другой боец, хлопая Диму по плечу.

Тот еще ниже опустил голову, а я добил:

— Не плачь, ты же мужик.

Сан Саныч сделал глубокую затяжку, не мешая нам с парнями выпускать пар и зубоскалить. Крыс в отделе не любил никто.

Я подумал, достал сигарету и сел напротив Димы. Сан Саныч затушил свою сигарету и молча пододвинул ко мне пепельницу.

— Не ожидал от тебя, — громыхнул товарищ подполковник, качая головой. — Рассказывай, Дима, как ты у нас с того света-то так быстро вернулся?

— Без адвоката ничего не скажу, — взвился Дима.

Мы все понимали, что это бесполезно и Дима просто выторговывает себе еще немного времени.

Бывший мой сослуживец выглядел жалко. Он заламывал пальцы и скрючился в три погибели, то и дело шмыгая носом и вытирая слезящиеся глаза платочком.

— Хорошо, Дима, хорошо, — голос Саныча звучал ровно и спокойно, и только жилка, бьющаяся на виске, давала понять, что начальство на грани. — Будет тебе адвокат. Только кого защищать, если ты у нас двое суток как покойный? Вроде и похороны твои на завтра назначены. У него с собой что-то было?

Саныч посмотрел на меня.

— Ничего. Мы его случайно нашли, он на студентку нашу наехал на автовокзале. Нервы сдали, как увидел ее, так и струхнул.

— Это она его так разукрасила? — уточнил подполковник, указывая на праздничный грим бывшего помощника.

— Ну а кто еще? — философски пожал я плечами.

Кратко пересказал ситуацию по поимке неудачливого бандита и закончил:

— Он из больницы бежать пытался, больше часа его по всему отделению искали, да вот только с блестками в глазах сильно не побегаешь. Но все личные вещи умудрился куда-то спрятать, ваши парни ищут.

— Зачем, Дима? Я ж к тебе как к сыну, — сокрушался Сан Саныч. — Ну что ты натворил? Жизнь себе сломал! Зачем?

— Так было нужно, — прошептал Дима.

— Глупо, Дима. Все очень глупо. И действовал глупо, и попался еще глупее.

Кажется, у бывшего сослуживца началась истерика. Он затрясся еще сильнее, обнял голову руками и тихо завыл.

— Рассказывай, а там подумаем, что с тобой делать, — почти по-отечески попросил его Саныч.

Подполковник встал, подошел к Диме и опустил ладонь ему на плечо.

— Зачем ты организовал наезд на мою дочь? — начал Саныч, пока я задумчиво курил и не вмешивался.

— Это не я, слышите? Я… Вы при мне с ней по телефону ругались, когда она журналистское расследование начала против Краславского. В тот же вечер я пошел к ней домой, просил поделиться со мной материалами. Но она отказала: мол, сама сделает разгромную статью, и Краславского посадят, у нее все для этого есть. Мы долго говорили и придумали план. Вместе. Такой, что Краславского должны были на два пожизненных посадить. А на следующий день узнал, что ее сбила машина. Это не я, я бы никогда… Я вообще никого не убивал!

— Какие у тебя проблемы с Краславским? — не понял я.

— Он сестру мою погубил старшую. Давно. Она молоденькая совсем была, пришла к нему в один из ресторанов официанткой работать, а он воспользовался и выбросил как тряпку ненужную. А у нее с сердцем с детства проблемы были, не выдержало. Мама горя не пережила, следом ушла, а батя пить стал по-черному. Меня бабушка одна воспитывала, а я из кожи вон лез, чтобы на юрфак на бюджет поступить.

— Отомстить хотел? — сочувственно спросил я.

— Да. Я кое-что собирал на него, но понимал, что если кто-то узнает, что я под него копаю, то мне не жить. Уберут. Но для меня это было дело чести. Диану я не трогал, зачем мне это, если мы решились работать вместе?

— Дальше, — степенно потребовал товарищ подполковник.

— А дальше я решил, что наш с Дианой план я должен воплотить сам, но все документы уже изъяли. Пришлось импровизировать, инсценировать ограбление у самого себя. Когда у меня портфель якобы «подрезали», он уже пустой был. Все документы у меня в машине лежали.

Пока Дима говорил, я достал мобильный и отправил одно короткое сообщение своему хорошему приятелю и сослуживцу. Убрал телефон и приготовился ждать.

— Продолжай, — заметил мои манипуляции подполковник и вопросительно поднял брови.

Я мотнул головой и сосредоточился на Диме.

— И что ты планировал делать с этой информацией? — задал уточняющий вопрос подполковник.

— Воплощать наш с Дианой план.

— А почему ты, Дима, ко мне с этим планом не пришел? — изумился Саныч.

— Потому что вы бы все забрали и действовали по-своему. Вы бы его просто закрыли, а он должен был ответить за все! Публично! Так как хотели мы с Дианой! И отомстить должен был я, я лично! Чтобы Краславский понимал, за что!

— Ладно, допустим, твои мотивы понятны, а Щукин тут каким боком? — не понял я. — Ты передал флешку ему. Зачем?

— Он был мне должен, я ему в одном деле помог, пришло время отдавать долги. Я же понимал, что меня будут проверять, что мне могут не поверить и кражу на меня повесить, мне нужно было время, — начал оправдываться Дима.

— А сдал ты своего приятеля СБ зачем? Все, долги забрал, и друг тебе уже не нужен?

— Я его не сдавал! Честно! Я сам был