Любовь, которую ты вспомнишь - Рина Сивая

Я повела плечами, испытывая неловкость. Но ответила честно, ведь теперь я не боялась говорить о том, что на душе.

– Вспоминала нас пятилетней давности.

Солер развернулся ко мне всем корпусом. Вероятно, алкоголь достаточно расслабил его, раз теперь я так легко могла читать эмоции Ди. Сейчас в его глазах стоял неприкрытый интерес.

– И какими же мы были пять лет назад?

Хоть вопрос и звучал как насмешка, я понимала, что спрашивал Диего всерьез. А я, еще секунду назад гордившаяся своей смелостью, вдруг стушевалась под этим внимательным, выжидательным взглядом.

– Разве тебе не рассказывали?

Отвлеклась на коктейль, лишь бы не видеть реакции Диего. Но он так громко хохотнул, что его услышала не только я, но и вся барная стойка.

Да уж, выпивший Ди – сама эмоциональность. А ведь раньше он редко позволял себе больше двух-трех бокалов вина.

– Ты даже не представляешь, сколько мне понарассказывали о нас, – пояснил свою реакцию Диего и так же уткнулся в бокал. – Только вот в чем проблема: каждая рассказанная история разительно отличалась от предыдущей. Порой просто колоссально. Мать говорила одно, Хави – ровно противоположное, сестры и друзья – третье и четвертое.

Я могла только пожать плечами.

– Представляю, что обо мне наговорила сеньора Солер, – пробурчала я тихо и себе под нос, да еще и на русском, но Диего все равно услышал.

– Не хочу о ней, – слишком резко рыкнул он, я даже дернулась. Сведенные к переносице брови, сжатый до побелевших костяшек бокал. Словно Диего злился, нет, был в ярости. Но испытывал эти эмоции явно не в мой адрес. Неужели в адрес матери? Раньше у них были достаточно спокойные отношения. – Расскажи ты.

Вздрогнула, встретив голубой взгляд внезапно обернувшегося Диего. В считанные секунды он взял себя в руки, вернувшись к первоначальному состоянию, и теперь в его глазах не только интерес, но и просьба.

– Что рассказать? – уточнила глухо, действительно не понимая, куда именно свернул разговор.

– Нашу историю, – попросил Солер. Словно ему на самом деле важно было услышать мою версию. И тут же усмехнулся, пытаясь скрыть свое истинное отношение. – Можешь даже приукрасить, я все равно не смогу проверить.

Последняя фраза причинила боль. Мучаясь от бессонницы, я многое читала об амнезии и способах ее победить. Утешительного находилось мало, но все же встречались и чудесные истории, когда больные, потерявшие память в результате травмы, вдруг вспоминали своих близких. Иногда через месяц, иногда через годы, но вспоминали! И в моей душе теплилась надежда, что у Ди может быть так же.

Но теперь я видела, что он сам в это не верил. Совсем. И явно успел смириться с тем, что его память не вернется, раз так спокойно сейчас мог шутить над ней.

Только я – не он. Я не готова была отказаться от своей надежды.

– А потом однажды ты все вспомнишь и обвинишь меня во лжи? – постаралась улыбнуться, словно меня такой вариант не задевал. А когда Ди чуть нахмурился, явно собираясь убеждать меня в обратном, добавила: – Нет уж, слушай, как все было на самом деле. Во всяком случае, с моей стороны.

И я рассказывала – начиная с той самой встречи в аэропорту. Сначала неуверенно, смущаясь и часто останавливаясь. Но чем дольше я говорила, тем легче давался мой рассказ, и в какой-то момент я поймала себя на том, что улыбаюсь.

А еще постоянно ловила взгляд Диего, боясь разглядеть в нем разочарование или скуку. Но каждый раз, стоило мне посмотреть на него, я видела все тот же интерес, иногда – улыбку, а порой и так любимую мной добрую насмешку.

– Серьезно, ты угнала мою яхту? – Ди явно мне не верил, вон как смотрел – со снисхождением, мол, куда тебе, деточка, до такого капитана как я.

Но я лишь качала головой.

– Да-да, Джек Воробей, так и было! Столкнула тебя за борт и бросилась к штурвалу. Хотела тебя напугать, уехать недалеко и вернуться. Но только потом вспомнила, что управлять яхтой ты меня научил, а останавливать ее – нет.

За моими словами потянулись и воспоминания – красочные, яркие, словно все произошло не пять лет назад, а вчера. Тихая бухта вдали от города, солнце, морские волны. Диего в воде и я, наворачивающая вокруг него круги в панике.

– И чем все закончилось? – подтолкнул меня к продолжению Солер.

Я вновь не могла сдержать улыбки.

– Тебе пришлось из воды перекрикивать шум двигателя и объяснять мне, что делать. Потом ты забрался на борт, спросил, не испугалась ли я. А когда я ответила, что очень, ты с самым серьезным выражением лица заявил, что сейчас я напугаюсь еще сильнее, и сбросил меня в воду.

Ди усмехнулся – именно так, как нравилось мне: приподнимая только один уголок рта.

– Жестоко, – он попытался произнести это с осуждением, но я видела, что за краем бокала он прятал улыбку.

– Ты прыгнул следом за мной! – заступилась я за того самого Диего, который, не раздумывая, сиганул следом и долго уворачивался от моих брызг и праведного гнева. А после, с легкостью преодолевая мое сопротивление, заключал меня в объятия и целовал до потери сознания.

Об этом новому Ди я рассказывать не стала. Мне не хотелось давить на него рассказами о нашей любви, но ровно в той же степени мне не хотелось и ранить себя. Тогда это были наши общие воспоминания, полные нежности, страсти, чувственности. И пусть это эгоистично, но я хотела оставить их при себе, раз сидящий напротив мужчина не мог отреагировать на них так же, как и я – с теплотой и любовью.

Думаю, Солер вполне догадывался, чем именно все закончилось. И каждый раз, когда я прерывала одну историю и начинала другую, я делала вид, что не замечала его понимающий взгляд. Пусть Диего не знал этого наверняка, но точно мог предположить – по собственному характеру и моему молчанию, что за каждой из нелепых, нежных или откровенно смешных ситуаций стоял момент близости. Нашей с ним общей близости.

Легкая горечь осела на языке, когда я поняла, что всего это не вернуть. Прогулки по Барселоне, прыжки в воду с яхты, объятия до хруста костей и поцелуи, пробуждающие вулканы. Все это было там, в прошлом. А сейчас