Безжалостное правление - Моника Кейн

недавно вступили в войну. Во время нападения на убежище Кинга в Швейцарии Павел получил удар ножом от юной красавицы. Он мог бы легко расправиться с ней, но не сделал этого. Он не смог заставить себя выстрелить в нее.

Лай Кинг успел покончить с собой, прежде чем ему пришлось столкнуться с нашим гневом, но Хоуп бесследно исчезла после нападения. Нам нужно разобраться с ней, потому что, будучи наследницей Черной компании, она может прийти к власти и пойти против нас. Кто не захочет отомстить после того, как мы уничтожили ее отца?

Именно поэтому Павлу поручено найти ее и разобраться с ней — что бы это ни повлекло за собой.

Он проводит языком по передним зубам.

— Поверь мне, я не забыл. Должно быть, она затаилась, потому что исчезла как дым. Все наши лучшие люди следят за ней, но пока ничего не видно. — Его рот сжимается в жесткую линию. — В конце концов, она совершит ошибку, и когда она это сделает, я буду ждать.

— Лучше бы ты ждал. Нам не нужно второе пришествие Черной компании. — Одной войны с ними было достаточно.

Павел немного повозился с рацией. Проверяет телефон. Поднимает бинокль, осматривается и снова опускает его.

— Боже, как это чертовски скучно, — объявляет он. — Как думаешь, эта встреча связана с задержкой груза?

Я откидываюсь на спинку кресла, мне так и хочется закурить, но огонек привлечет внимание, а это последнее, что мне нужно.

— Сомневаюсь. Это похоже на что-то совсем другое.

В итоге наш груз задержался на несколько дней из-за плохой погоды. Ничего необычного, но Анатолий придерживался строгого графика. Он был уверен, что его команда выбрала лучшие маршруты доставки и сможет наверстать время, если потребуется. Хотелось бы верить, что он перепродал и недопоставил, но чутье подсказывает, что здесь что-то большее.

Двери склада распахиваются, и один за другим мужчины выходят на тускло освещенную парковку. Я узнаю нескольких охранников Анатолия, но остальные мне незнакомы.

Павел издает низкий свист.

— Ну, будь я проклят. Это вечеринка.

Он тянется за биноклем, но я отталкиваю его.

— Используй свою камеру, — говорю я ему. — Сделай несколько снимков, пока ты здесь.

Я навожу фокус, когда Анатолий выходит из здания, его присутствие властно даже на таком расстоянии. Он сжимает руку с мужчиной, которого я не узнаю. Парень высокий, с темными волосами, хорошо одетый в костюм и отлично сшитый тренч.

— Кто это, блядь, такой? — пробормотал Павел, сосредоточившись на своем телефоне.

— Не знаю. У нас есть связи со всеми, кого стоит знать в этом городе, но я никогда раньше не видел этого парня.

Волосы на моей шее встают дыбом. У меня нехорошее предчувствие.

Анатолий и другой мужчина обмениваются несколькими словами и пожимают друг другу руки, после чего каждый из них поворачивается и уезжает в своей машине с шофером. Остаются только двое мужчин, которым, кажется, не страшна прохлада, и они прикуривают сигареты. Оранжевые кончики вспыхивают в темноте, струйки дыма смешиваются с паром изо рта. Они делятся шутками, и их смех доносится до нас, несмотря на расстояние.

— Что эти двое задумали? — Павел щурится в темноту.

— Не уверен. — Я перекладываю пистолет со средней консоли в заднюю часть джинсов. — Но думаю, нам стоит представиться.

Павел опускает телефон и ухмыляется.

— Было бы негостеприимно делать что-то еще.

Я чувствую, как головка дрели плотнее прижимается к колену блондина-мудака, а по его лицу стекают бисеринки пота. Обычно я подбираюсь к сверлу — это скорее инструмент для середины переговоров, — но, черт возьми, сейчас я не чувствую себя милосердным.

— Прекратите это дерьмо, — говорю я. — Просто скажи нам, кто ты такой и о чем была эта встреча, и мы все сможем сэкономить время.

— Я… я ничего не знаю, — шипит он. — Я просто охранник — клянусь могилой своей матери. Они мне ничего не говорят.

Я раздраженно хмыкаю.

— Будет лучше, если ты не будешь считать меня идиотом. Напоминаю: с твоим другом все прошло не так гладко.

Он нервно бросает взгляд на своего коллегу, который лежит лицом вперед на твердом бетонном полу склада. Этот засранец потянулся ко мне с ножом, в результате чего получил пулю в голову. Чертов новичок.

Мужчина бледнеет до тошнотворного зеленого цвета. Я вздыхаю, переставляя дрель с его колена на член. Не думаю, что мне доводилось раньше сверлить чей-то член, но все бывает в первый раз.

— Ты что, с ума сошел?! Отойдите от меня! — кричит он и борется с веревками, крепко привязывающими его к стулу.

С расстояния в несколько футов Павел с отвращением корчит рожу, когда парень начинает хныкать.

— Ты еще молод, чтобы потерять свой член, — говорю я ему, хотя живым он отсюда не выйдет. — Ты, наверное, мало им пользовался за свою короткую жизнь. Я не знаю, кого ты защищаешь, но это не стоит того, чтобы из-за этого терять гениталии.

— Ты, блядь, не понимаешь. — Он пытается держать себя в руках, но трясется как лист, его бравада давно улетучилась. — Они сделают гораздо хуже, если узнают, что я проболтался. С тем же успехом ты можешь просто убить меня.

Мы с Павлом обмениваемся взглядами. Что ж, это только что стало чертовски интересным.

— Как тебя зовут? — требую я.

Его глаза опускаются к дрели, а затем снова поднимаются, чтобы встретить мой жесткий взгляд. Он тяжело сглатывает, пот льется со лба.

— Артем, — прохрипел он.

— Хорошее имя. — Павел кивает. — Вот этот парень — Роман Васильев. Наверняка ты о нем слышал.

Глаза Артема выпучиваются, и он выглядит так, будто вот-вот описается.

— Да, я так и думал. Он и в лучшие дни не в духе, но в последнее время совсем с катушек съехал. Видишь ли, есть девушка, которую он не может заполучить, но которую он очень, очень хочет…

— О, черт возьми, — бормочу я.

Павел только смотрит на меня с сухим весельем.

— Как я уже говорил, он действительно постоянно ходит с синими яйцами, и это делает его довольно злым. Так что, если я могу что-то посоветовать, — Павел делает паузу, его светлые волосы сверкают под флуоресцентными лампами, — не беспокойся о своем будущем, думай о настоящем.

С этими словами мой друг надевает на правую руку кастет и наносит мощный удар в солнечное сплетение Артема, от которого тот падает на землю и корчится.

Хорошо. Пусть он вытошнит свои кишки и переосмыслит свою позицию по поводу молчания.

— Мои яйца в порядке, — шепчу я Павлу. — Так что, может, займешься своим гребаным делом.

Хотелось бы, чтобы дело было