Один процент тебя - Мишель Гросс

Я в отчаянии посмотрел на Хэдли. Она лишь слабо улыбнулась, вставая.

— Я быстро переодену Элая.

— Можешь мне помочь?

Я не сразу понял, что Люси обращается ко мне, поскольку она вела себя со мной не как обычно. Я потянулся к ее розовым ботинкам.

— Да. Садись. — Она плюхнулась на попу, наблюдая за тем, как я завязываю шнурки на ее обуви. — Хочешь спуститься к машине, пока твоя мама переодевает Элая? — спросил я, просто чтобы посмотреть, что она ответит. Она кивнула и встала рядом со мной. — Мы спустимся к машине, — крикнул я Хэдли.

— Хорошо! Мне осталось только обуться и взять сумку с подгузниками Элая.

Люси потянулась к моей руке, когда мы выходили за дверь. Меня это удивило, учитывая, что она почти не разговаривала со мной, но я вцепился в ее крошечную ладошку, как в спасательный круг, отчаянно желая вернуть ее улыбку.

— Знаешь, что делает меня счастливым? — пробормотал я, пока мы не спеша спускались по ступенькам.

— Что?

Она посмотрела на меня голубыми глазами, как у ее матери.

— Когда ты улыбаешься.

И медленно, но верно Люси так и сделала, крепко сжав мою руку.

— Я не хотела, — пробормотала Люси, и я посмотрел на нее сверху вниз.

— Чего ты не хотела?

— Слушаться папу.

— Почему?

— Он сказал, что не хочет, чтобы мы дружили с тобой. — Она снова заплакала. — Обзывал маму и говорил, чтобы я не разговаривала с тобой, иначе он разозлится. Вот почему я не люблю ходить в гости к бабушке Лилли. Папа отвозит меня туда и оставляет с ней. Она говорит плохие вещи о маме, и из-за этого я всегда плачу. — Я подхватил ее на руки. Она плакала так сильно, что не могла идти. Она обхватила меня за шею своими маленькими ручонками, и я подумал, как взрослые могут жить в ладу с собой, заставляя ее плакать. — Все изменилось. Я больше не хочу туда ходить, но мама говорит, что я должна, потому что папа скучает по мне.

— Пока твоя мама позволяет, я всегда буду твоим другом Люси. Обещаю.

_______

Люси бежала по лестнице впереди нас. Она еще не вернулась к своей обычной жизнерадостности, но все к этому шло. Мы совершили небольшую поездку, чтобы купить мороженое и пиццу — по выбору Люси. Я нес обе коробки, а Хэдли несла Элая.

— Ты истощена, — сказал я ей.

Хэдли вздохнула, скривив свой маленький вздернутый рот.

— Только мысленно. Сегодняшний день был очень тяжелым.

— Я не уйду, пока мы не поговорим об этом, — предупредил я ее.

Она рассмеялась.

— Я и не думала, что ты так поступишь.

Почувствовав облегчение, я ухмыльнулся.

Признаться, я не обратил внимания на фильм, который поставила для нас Люси. Я был слишком сосредоточен на них. Эта ночь отличалась от всех других, которые я проводил у Хэдли. Не было ни разговоров, ни смеха, но Хэдли все равно пригласила меня. Люси задремала рядом со мной, уютно устроившись под покрывалом. Ноги Хэдли были под ее попой, она держала Элая на руках, позволяя ему снова и снова бить ее по голове какой-то игрушкой, пока она смотрела на экран.

Она поймала мой взгляд и усмехнулась.

— Пора, — пробормотала она, прежде чем плюхнуть Элая мне на колени. Я напрягся, меня охватил страх. Сразу же после этого я подумал: черт, а он и впрямь как пышечка. — Расслабься.

Она засмеялась, облокотившись на спинку дивана, наблюдая за мной, а я наблюдал за Элаем, который, держал голову высоко и смотрел на меня. Внезапно он вскинул руки вверх и заплакал.

Заебись. Я сделал ему больно.

Я хотел вернуть его, когда Хэдли придвинулась ко мне, практически вплотную.

Может, я все-таки подержу его.

Хэдли взяла Элая за руку и тихонько погладила его.

— Все хорошо, видишь? Элайджа тоже боится. Ты должен быть большим и храбрым и показать ему, что все в порядке.

— Я не хочу причинять ему боль, — сказал я ей, отчаянно надеясь, что она спасет меня от самого себя.

— Элайджа, ты не причинишь ему вреда. Знаешь, как мне было страшно держать Люси, когда мне впервые передали ее на руки? Если просто сдаться — это конец. Это чувство оцепенения, которое ты испытываешь, означает, что ты можешь быть великолепен в этом.

— В чем? — скривившись спросил я.

— В заботе о детях.

— Я способен позаботиться не только о детях.

Свет от телевизора отражался на ее лице, заставляя мое сердце бешено колотиться.

— Посмотрим, как ты справишься с Элаем, — пробормотала она, прижимаясь к моему плечу.

Всю последнюю часть фильма я смотрел на Элая. Это все, что я мог делать, поскольку еще не знал, как общаться с ребенком. Элай то ли смирился с моими объятиями, то ли спал, точно не знаю. Впрочем, это неважно. Элай растянулся на моей груди, странно очарованный и спокойный. Ноги Люси упирались в мой левый бок, а Хэдли свернулась калачиком с другой стороны.

Раз все спали, значит, мне не нужно уходить? Я знал, что могу мгновенно заснуть прямо здесь, сидя. Мне в жизни не было так комфортно. Если она спросит, я могу сказать, что задремал.

Глава двадцать четвертая

Хэдли

Ночью меня разбудил крик Элая. В комнате было светло, DVD-плеер был включен на меню фильма. От кого-то, кто не должен был здесь находиться, исходило тепло. Я оттолкнулась от руки Элайджи. Быстро схватила Элая, не желая, чтобы он разбудил Элайджи. Мой нос все еще был онемевшим, так как лицом я утыкалась в плечо Элайджи. Я рассеянно потирала его, пока чмоканье губ Элая наполняло тишину в комнате. Единственным звуком, который можно было услышать, был звук кондиционера, включенного в квартире. Едва проснувшись, я нагнулась в поисках подгузников и салфеток, которые хранились на диване. Найдя их, поменяла Элаю подгузник. Он все еще капризничал, но не слишком громко, поскольку знал, что будет дальше. Я положила его мокрый подгузник на пол, сказав себе, что потом выброшу его в мусорное ведро. Стянув с себя рубашку на бретельках, я расстегнула бюстгальтер для кормящих и покормила Элая. Не задумываясь, я оперлась на руку Элайджи. Мне было комфортно, а когда мне было комфортно, я очень хотела спать.

Это осознание заставило меня резко подняться. Засыпать с Элайджи рядом должно было быть странно. Но после дневных разборок со Скоттом, пребывание рядом с Элайджи было глотком свежего воздуха.

Я обратила внимание на шею Элайджи. Его голова была наклонена вперед.