Разочарованная, или Проклятье Чёрного герцога - Ника Маслова

— А где уборная? — спросила она у гостеприимной дочки хозяина дома. Узнав необходимое, встала из-за стола и пошла к выходу из зала.

Я смотрела ей вслед — на прямую спину, гордо расправленные плечи, плавное покачивание пышного платья. Тут к гадалке не ходи — ясно, что Макария что-то задумала.

— Сходите со своей госпожой вместе, возможно, ей потребуется ваша помощь, — сказала я Инес.

— Госпожа попросила не ходить за ней. — Инес опустила голову, как и я, прекрасно понимая, что всё это неспроста.

— Вы хотите отвечать за её побег перед герцогом Валентайном?

Инес не ответила, и я встала из-за стола. Поспешила вслед за Макарией, надеясь успеть, хотя девушка уже вышла за дверь.

54

Я нашла Макарию в конце длинного коридора. Стоя у окна, она пыталась снять кольцо с пальца. Тянула его, вся раскраснелась от напряжения, но кольцо не поддавалось.

— Твой единственный шанс — договориться с ним, — сказала я, останавливаясь рядом с ней.

— А вы смогли с ним хоть о чём-то договориться? — ответила она резко. Шумно выдохнула и прикрыла глаза. — Я надеялась, оно снимется, но это кольцо как внутрь проросло. Когда я тяну его, у меня даже кости болят. Руки не слушаются, стянуть его не могу. А с ним нельзя уходить, это родовое кольцо, он найдёт меня по нему. Вы бы знали, как тяжело носить его, какой страх оно вызывает! Словно шепчет всё время: «Ты непременно умрёшь».

Макария запрокинула голову и шумно вздохнула.

— Поговори с герцогом, — вновь посоветовала я.

Но девушка меня будто не слышала.

— Мне придётся отрезать его.

— Что?

— Палец. Иначе кольцо не снять. — Она повернулась ко мне с надеждой. — Вы поможете мне?

— Да, помогу.

Размахнувшись, я ударила её по щеке.

Макария вздрогнула, её глаза расширились.

— Приди в себя, наконец! — потребовала я. — Ты творишь какую-то дичь. Поговори с ним, объясни, что не согласна быть его женой.

Герцог как раз появился в другом конце коридора, и я, взяв Макарию за плечи, подтолкнула её в ту сторону.

— Иди и заставь себя выслушать.

Я осталась на месте, а она пошла к нему — медленно, нехотя, словно ноги у неё подгибались.

Разве я могла взять Макарию за руку и, будто ребёнка, отвести к герцогу? Я не могла за неё сказать ему «нет», хотя уже не раз подводила разговор к этой грани. Макария должна сама справиться с той ситуацией, в которую попала, в том числе по вине собственного молчания.

Я и так влезла в эту историю с головой, и пусть меня извиняло проклятье... Хотя нет, буду честна, ничего меня не извиняло. Я делала, что хотела, и говорила, что хотела. Мои поступки и слова шли из глубины сердца, они настоящие, пусть и то странное проклятье до сих пор оставалось со мной.

Макария шла к герцогу вся такая тонкая, с абсолютно прямой спиной. Даже издали я чувствовала её страх.

— Ну давай же!

Я сжимала за неё кулаки, болела, будто за любимую команду на спортивном соревновании. Вот только Макария в состязании с герцогом — явный аутсайдер. Он не двигался и ничего не говорил, как будто поджидал её на своей части поля. Она же шла всё медленней, её ужас перед разговором с женихом становился всё очевидней.

— Смелей!

Будто услышав меня, едва переставляющая ноги Макария взбодрилась и пошла поживей.

— Ты сможешь! — всё ещё шептала я, когда девушка резко повернула направо и скрылась в проходе, откуда мы обе сюда пришли.

Хлопнув себя по лбу, я закрыла глаза. В голове билось: «Ну что за бестолочь, а? Как можно так поступать со своей жизнью?»

Услышав другие — ровные и уверенные — шаги, я поспешила убрать руку. Герцог уже прошёл мимо поворота, где скрылась его невеста, и явно направлялся ко мне.

Сердце вдруг заколотилось, и пальцы похолодели, хотя в гостинице топили на славу.

Валентайн остановился рядом со мной. Его лицо порозовело с мороза, растаявший снег оставил после себя капли воды на чёрных волосах и одежде. Они, будто рассыпь бриллиантов, блестели в свете горящих свечей.

— Она хотела сказать вам «нет». — Про себя я поклялась, что в последний раз поднимаю эту тему. В последний раз пытаюсь весь этот ужас исправить.

Валентайн снисходительно усмехнулся.

— Если бы хотела сказать, то сказала бы. Лина, не будьте настолько наивной, иначе я начну думать, что Анжела — ваша младшая сестра, а не дочь. И тот жизненный опыт, о котором вы говорили, не более чем ваша фантазия.

Он попытался взять меня за руку, и я завела руки за спину и сцепила пальцы в замок. Подняв голову, уставилась прямо в его глаза — пугающе тёмные этой ночью.

— Я не понимаю, что происходит, — призналась я и «сдала» Макарию с потрохами: — Только что она говорит, что готова навсегда лишиться пальца, лишь бы избавиться от обручального кольца, через минуту полностью теряет самообладание и сбегает вместо того, чтобы с вами серьёзно поговорить.

— Так ведут себя все женщины. В этом нет ничего удивительного.

Его снисходительная улыбка невероятно меня раздражала.

— Я женщина, и я так себя не веду.

— Да, ты особенная, — произнёс он, понижая голос.

И слова, и тембр, и выражение его лица — я не хотела реагировать, но меня уже вечность так не соблазняли. Он положил руку мне на плечо, и я отступила на шаг. Конец коридора, окно — до любой из стен оставалось всего ничего. Так или этак я уже ощущала себя загнанной в угол.

— Я обычная, — возразила я, скрещивая руки на груди. — А вот Макария и правда особенная. Не понимаю, почему она сбежала. Я клянусь, что она хотела серьёзно с вами поговорить и отказаться от брака.

Валентайн покачал головой.

— Если бы она хотела отказаться от брака, то не делала бы всё возможное и невозможное, чтобы занять место старшей сестры.

Честно признаюсь, я тоже об этом думала, но, в отличие от герцога и его выдающегося самомнения, сделала другие выводы:

— Это случайность. Она не хотела становиться вашей женой, а лишь пыталась помочь сестре.

Его глаза опасно блеснули.