Потому что ночь - Кайли Скотт

себе, я надела самое горячее платье из предложенных Генри. Оно просто огонь. Черное платье с бретельками, лифом, максимально подчеркивающим мое декольте, и свободной юбкой с разрезом, который демонстрирует слишком много кожи. Волосы убраны в аккуратный пучок, на ногах — шпильки высотой до небес. Я даже достала бриллиантовые серьги на этот вечер, которые он подарил мне.

Когда Лукас встает и протягивает мне руку, я могу признать, что нарядилась по нескольким причинам. Одна из них — получить от него такую реакцию. Чтобы он смотрел на меня так, будто все остальное не имеет значения.

Я ошибалась. Сон в другой спальне ничего не изменил. Кажется, мы столкнулись как никогда раньше. Его хватка тверда, но нежна, когда он притягивает меня к себе. Не произносится ни слова. Между нами странное согласие. Он хочет, чтобы я была с ним, а мне некуда больше стремиться. Это правда.

Он одет в один из тех идеально сидящих черных костюмов с приталенной рубашкой на пуговицах, а его волосы зачесаны назад. Это темный и опасный вид красоты. Ничего похожего на то, что я когда-либо себе представляла.

— Значит, ты влюблен в свою новорожденную. Если бы Сэмюель мне не сказал, я бы ни за что не поверила, — говорит Роза, сидящая неподалеку со своим мужем. — Теперь мне понятно, почему ты оторвал голову Арчи.

Сэмюель понимающе улыбается и берет свою пару за руку.

— Он бросил мне вызов, — говорит Лукас.

— Мм…

— Ты знаешь, как это бывает, Роза. — Лукас передает мне один из бокалов для мартини, наполненных кровью. — Скай помогает мне адаптироваться к новому веку. Вот и все.

— Чушь собачья, — говорит она голосом, не превышающим шепот. — Твой запах повсюду, и то, как ты за ней наблюдаешь… Честно говоря, я не думала, что ты способен на более тонкие чувства. Но я понимаю, почему ты хочешь преуменьшить это. Мы больше не будем об этом говорить.

Я нахмурилась.

— Не то чтобы я не принимала душ.

Лукас ничего не отвечает. Вместо этого он поворачивается к Генри и гримасничает.

— Я просил тебя сегодня одеться поприличнее.

— Это костюм Александра Маккуина с граффити, отец, — говорит Генри. — Я сделаю вид, что ты этого не говорил.

Бенедикт присоединяется к Николасу, прислонившись к стене неподалеку. Они стоят вместе, тихо переговариваясь и наблюдая за толпой. Николас одет в черные ботинки, брюки и рубашку на пуговицах с закатанными рукавами. Он не пытается спрятать пистолет, который носит в наплечной кобуре. Мне не стыдно сказать, что я настороженно отношусь к этому человеку.

И все это время за нами наблюдают. Вампиры, люди и кто знает, что еще. Тяжесть их взглядов — это очень много. Честно говоря, не знаю, как Лукас и Роза выдерживают это — быть в центре внимания, куда бы они ни пошли.

— Минг и Люсия не смогли присутствовать, — говорит Лукас. — Но Хавьер заходил раньше.

Генри кивает.

— Неудивительно, учитывая происходящее.

— Что происходит? — спрашиваю я.

— В город прибывает много вампиров. Некоторые имеют связи с враждебными семьями из других районов, — говорит Сэмюель. — Пытаться уследить за ними всеми практически невозможно.

— Ты имеешь в виду людей Льва?

— Среди прочих. — Генри смотрит на толпу. — Его сир был очень недоволен тем, что ему не удалось захватить Лос-Анджелес.

— И он до сих пор не отошел от этого?

Роза улыбается.

— Для некоторых несколько десятилетий — не такой уж большой срок.

— Что будет дальше? — спрашиваю я, делая глоток своего напитка.

— Мы ждем, — говорит Лукас. — Больше никаких следов моего брата не было. Но Николас скоро покинет нас, чтобы продолжить охоту. Это его работа — выследить его.

Я просто киваю.

— Кто этот оборотень? — спрашивает Генри.

Сэмюель проводит языком по зубам.

— Он здесь представляет несколько стай. В основном из гор на севере и пустыни на западе.

— Вы говорите об обладателе янтарных глаз? — спрашиваю я. — Этот чувак просто огромный.

— Волки хотят посмотреть, как мы справимся с ситуацией, — говорит Лукас. — Оставил ли Лев идею захватить Лос-Анджелес, или же насилие на улицах вот-вот снова обострится.

— А они вмешаются, если это произойдет? — спрашиваю я.

— Не знаю. — Лукас опирается рукой на спинку дивана. Вскоре он хмурится, когда понимает, что не может играть с моими волосами, потому что они завязаны в пучок. Но он решает поиграть с молнией на спине моего платья. Потому что, конечно же, ему это нравится. — И мне не нравится не знать.

— Я ненавижу ждать, — говорю я, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Это худшая часть политики, — соглашается Сэмюель.

— Ты человек действия. — Роза играет со своим рубиновым кулоном. — Но ты же знаешь, что я вознаграждаю твое терпение.

— Это так, любовь моя.

— О боже, — драматично вздыхает Генри. — И это то, что меня ждет? Веками наблюдать за тем, как отец и Скай милуются и корчат друг другу рожицы?

— Заткнись, Генри, — беззлобно говорит Лукас.

— До меня дошли слухи, что одна из фракций волков выразила заинтересованность в поселении в каньонах, — сообщает Сэмюель.

— Действительно? — спрашивает Лукас.

Внезапно глаза Генри расширяются, и он громко объявляет:

— Зофия, какой сюрприз!

Из толпы появляется не кто иной, как богиня. Правда, не совсем богиня. Длинные каштановые волосы, белая кожа, бледно-голубые глаза и строение костей, словно к ее созданию приложил руку скульптор.

А Роза, Сэмюель и Генри вдруг начинают вести себя очень странно. Они смотрят то на меня, то на Лукаса, то на новоприбывшую с излишним интересом. У меня вдруг появилось такое плохое предчувствие по поводу всего этого.

— Лука, — говорит Зофия хриплым голосом. — Прошла целая минута.

— Действительно, прошла. Как ты?

— Было бы намного великолепнее, если бы ты потанцевал со мной? — Ее улыбка одновременно чувственная и манящая. Даже я хочу с ней потанцевать. Черт побери.

— Конечно. — Лукас поворачивается ко мне и говорит: — Скоро вернусь.

Моя ответная улыбка так слаба, что ее и