Дикая Роза. Семь лет спустя - Вальехо Хуан Кордес

рассеянным видом сидел в приемной комнате модного женского салона в конце Пражской улицы и делал вид, что внимательно рассматривает каталог. На самом деле его интересовало другое С того дня, когда состоялся его разговор с лейтенантом Фа-билой и детективом Кастро о Дульсине, Рохелио уже ни о чем другом думать не мог. Ему очень не хотелось считать, что старшая сестра — источник всех бед их семьи — жива, но он не мог не согласиться, что если это предположение верно, то все, что случилось с Кандидой и Орлиндой, вполне объяснимо. И надо ждать новых несчастий.

Когда Роза предстала перед ним с Рикардо в новом платье, Рохелио вдруг вспомнил, что Дульсина, хотя и не отличалась хорошим вкусом, не любила готовой одежды, предпочитала, пусть и не так часто, шить себе обновы в хороших ателье и салонах. А что, если?… Впрочем, сразу тогда он ничего не решил. Но наутро после злосчастного Розиного концерта (а вдруг это тоже происки ожившей Дульсины) он обратился к Мариане Гульен де Ледон с просьбой: не может ли она обзвонить знакомых хозяек салонов и ателье и узнать — нет ли у них клиенток с лицом, на котором следы ожога кислотой.

Мариана, с которой он теперь то ссорился, то мирился, согласилась, даже не спрашивая, зачем ему это нужно. Вчера она дала ему адрес ателье в районе Сан-Рафаэль, там он дождался даму с некоторым изъяном на щеке, но та оказалась явно не Дульсиной. Сегодня же Мариана по телефону сообщила, что на примерку в салон на Пражской улице придет с двенадцати до тринадцати дама, которая сделала несколько пластических операций. И хотя это было не совсем то, что интересовало Рохелио, в двенадцать тридцать он уже сидел в этом салоне и делал вид, что подбирает фасон платья для своей жены.

Дверь в примерочную, куда не было доступа мужчинам, немного приоткрылась, но клиентка не сразу вышла, а немного задержалась, прощаясь с хозяйкой, и потому он услышал ее голос. Именно голос и помог ему, если бы не он, то Рохелио, скорее всего, не узнал бы в выходящей даме Дульсину. Она очень изменилась внешне, и лицо ее теперь напоминало желтую маску, надо было долго вглядываться даже родному человеку, чтобы различить за этой маской знакомые черты. Но голос, его наполненность, интонация, голос остался прежним.

— Дульсина! — Рохелио стремительно поднялся с кресла и загородил женщине проход. — Ты очень изменилась, но все-таки я узнал тебя!

Дама вздрогнула, всем телом и резко отшатнулась от него.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Но только Рохелио собрался заговорить, как неожиданно она оттолкнула его и побежала к выходу. Он догнал ее у машины, стоявшей у самого салона, — «галакси», черный, как катафалк, с темными стеклами, чтобы изнутри все видеть, а самому не быть видимым.

— Дульсина! — Рохелио схватил ее за руку.

— Отпустите меня, сеньор, вы ошиблись! — произнесла она голосом уже измененным, но не настолько, чтобы провести его. Но Рохелио продолжал сжимать ее руку. Тогда женщина постучала кулаком другой, свободной руки по стеклу «галакси». Из машины выскочил здоровенный, как бык, мужчина, совершенно лысый, стукнул Рохелио по локтю так, что тот охнул и отпустил Дульсину. Она нырнула в «галакси», лысый здоровяк следом, и автомобиль тут же поехал.

Рохелио побежал к своей машине, повернул ключ зажигания… Слава богу! Капризный в последнее время мотор заработал сразу же. Через минуту он обнаружил черный «галакси» в потоке машин и стал преследовать его. Свернув в боковую, довольно пустынную улочку, те остановились. Затормозил в метре от них и Рохелио. И это было ошибкой. Лысый в пять секунд оказался у его машины, прямо из рукава достал острый, длинный стилет и с размаху вонзил его сначала в одну, а затем во вторую передние шины. Плюнул ему в ветровое стекло, уже спокойно вернулся в «галакси» и нарочито медленно тронулся с места.

Рохелио попытался поймать такси, но когда наконец остановил его, догонять черный автомобиль было уже бессмысленно. Он велел шоферу ехать к салону на Пражской улице.

Решительно вошел туда, позвал хозяйку и твердо потребовал от крупной дамы в рыжих кудряшках:

— Только что от вас вышла женщина с таким… особенным лицом. Это моя сестра Дульсина Линарес. Мы давно не виделись, и я не знаю, где она сейчас живет. Дайте мне, пожалуйста, ее адрес.

Хозяйка посмотрела на него с плохо скрываемым подозрением и презрительно сказала:

— Сеньор ошибся: эту женщину зовут по-другому. И вообще не в наших правилах давать кому-либо адреса и телефоны наших клиентов.

Рохелио достал бумажку в десять долларов. Хозяйка покраснела от гнева и закричала, как базарная торговка:

— Сию же минуту выйдите отсюда, сеньор! Или я позову полицию!

— Насчет полиции — неплохая идея, — сказал Рохелио и вышел из салона.

Скорей всего, эта тетка приняла его за охотника за женщинами, причем еще и извращенца: если на прежнюю Дульсину мало кто мог позариться (разве что на ее деньги, как Роблес), то на нынешнюю и подавно.

На том же такси он доехал до офиса, это было рядом. Рикардо уже заезжал, но никакой записки не оставил. Рохелио позвонил механику Хаиме, объяснил, где оставил машину и что с ней. Потом набрал номер Фабилы. Того на месте не оказалось, спросили, что передать лейтенанту. «Передайте, что он оказался прав — только что я повстречал ту особу, о которой он предупреждал меня. Это говорит Рохелио Линарес. Позже я еще позвоню». Поколебавшись некоторое время, он все же решил соединиться с частным детективом.

— Кастро слушает вас.

— Это Рохелио Линарес. Только что я встретил Дульсину. Ее трудно узнать, шрамов от ожогов на лице практически не видно, но лицо у нее другое: похоже на желтую маску. Я и узнал-то ее больше по голосу.

— Вы говорили с ней, сеньор Линарес?

— Пытался, но она сделала вид, что не узнала меня. Хотя поначалу она — это было заметно — просто опешила от встречи. Я хотел узнать, где она теперь живет, следовал за нею на машине, но ее шофер, или охранник, проколол мне шины. Наверное, адрес можно узнать в модном дамском салоне на Пражской улице — мне хозяйка не сказала, но полиции, конечно, назовет.

— Где вы сейчас находитесь, сеньор Рохелио?

— У себя в офисе.

— Лучше всего вам сейчас приехать ко мне в бюро или в полицию к лейтенанту Фабиле.

— Я звонил, Фабилы сейчас нет на месте.

— Значит, приезжайте сюда. Отдаете ли вы себе отчет, что с той