Варрэн-Лин: Сердце Стаи - Юна Ариманта

— О-о-о! — она снова растеряла все членораздельные слова и могла только стонать от каждого его толчка.

Динка, словно играющая собака, припала на локти, прижимаясь грудью к кровати и выпячивая зад. Она подставляла свои нежные места мужчине, открываясь для его сладкого вторжения. Хоегард приостановился, тяжело дыша. И Динка жалобно заскулила, требуя продолжения и раскачиваясь на коленях взад-вперед.

Он крепко сдавил в ладонях ее талию и потянул на себя, насаживая ее на свой член. Динка только ахнула от глубоких ощущений. Он притягивал ее к себе все сильнее и чаще, а Динка двигалась ему навстречу, принимая его в себя с неведомой ей ранее страстью. Пока ее бедра судорожно не сжались в судорогах наслаждения, после чего она замерла, выгнувшись, переживая бурный красочный экстаз.

После этого, Хоегард навалился на нее всей тяжестью и с рычанием принялся вколачивать ее в мягкую перину на кровати. Его движения стали грубыми и нетерпеливыми. Но Динке было так хорошо под ним! После каждого его удара перед глазами вспыхивали искры, а по телу пробегала молния наслаждения. Когда он замедлился и качнулся внутри нее, выплескивая семя короткими судорожными толчками, Динка устало вытянула ноги и растянулась на кровати. Ва́ррэн рухнул сверху, вдавив ее в перину. Но она, растаяв в вязкой, словно мёд, истоме, почти не чувствовала его тяжести, наслаждаясь теплом и сладким послевкусием.

Хоегард, отдышавшись, коснулся губами ее виска, а затем поднялся с кровати и начал одеваться. Динка грустно смотрела на то, как скрывается его тело под одеждой. Одевшись, ва́ррэн вскочил на подоконник, распахнул окно и, даже не обернувшись на прощание, исчез в ночи. А Динка, стараясь не зареветь, зарылась в одеяло и вскоре забылась тревожным сном.

Вокруг все горело. Пламя с ревом взметнулось под самый потолок. Горели кружевные занавески на окнах, разноцветные половички на полу, вышитые покрывала на кроватях. Вся изба была объята огнем. Сквозь стену пожара было видно мечущиеся фигуры, объятые пламенем, но Динка не могла разглядеть их.

— Не-е-ет! — уши заложило от пронзительного крика, и Динка не сразу поняла, что кричит она сама.

С потолка сорвалась пылающая балка и, рассыпая во все стороны искры, рухнула прямо перед ней. Динка на четвереньках выползла из-под стола. Огонь бушевал вокруг: дикий, непокорный, неукротимый. Он облизывал босые ступни, пробегал по растрепанным волосам, скатывался со спины. Динка распрямилась и испуганно огляделась, пытаясь увидеть что-то важное. Что-то, что она навсегда потеряла.

Среди ночи она вскочила, как от удара. Сердце бешено колотилось, словно пытаясь выскочить из груди. Часто дыша и прижимая к груди руку, Динка соскочила с кровати и заметалась по комнате. Но кругом было тихо. Она выглянула в окно. На небе светила полная луна, а на улице не было ни души. Свежий ветерок шевелил занавески, и вся деревня дышала покоем и умиротворением. Динка прошлепала босыми ногами к двери, беззвучно приоткрыла ее и спустилась на первый этаж. Но и в таверне тоже было тихо. Дверь заперта на засов изнутри. Ничего, что могло бы вызвать такую тревогу.

«Просто дурной сон», — убедила Динка себя и вернулась в постель. Но сон не шел. Хоегарда до сих пор не было, но и до утра было далеко. Динка металась в постели, сбив простынь и одеяло в комок. И уснула лишь под утро, когда заря окрасила небосвод алым цветом.

Проснулась она поздно. И сразу обратила внимание на шум на улице и внизу. Быстро натянув высохшую одежду и подхватив сумку на плечи, она выскочила из комнаты и спустилась по лестнице. Таверна гудела, словно растревоженный улей. Все жители деревни собрались за столиками, и за каждым столом шло бурное обсуждение. Динка обвела взглядом посетителей в поисках знакомой русой макушки, но Хоегарда здесь не было. Он не вернулся.

Набросив ложную ленивую истому на свои движения, Динка, не торопясь, спустилась в таверну и уселась на свободный высокий стул у стойки. Хозяйка бегала, как заведенная, успевая, как поднести желающим выпивку и закуски, так и перенести сплетни с одного стола на другой, словно трескучая сорока. Динка поймала ее за рукав.

— Можно мне позавтракать?

— Да, душечка. Конечно! — затараторила хозяйка. — А муженек-то твой где?

Динка напоказ зевнула.

— С утра ушел брод посмотреть через топи. Не время нам тут задерживаться, — махнула она рукой в сторону болот.

— А-а, и то верно, — закивала хозяйка.

Динка украдкой с облегчением вздохнула. Хозяйка ей легко поверила и не стала дальше расспрашивать. Несмотря на то, что в родной семье, Динка ловко научилась лгать и изворачиваться, чтобы избежать наказания, сейчас она боялась неосторожным словом нарушить мастерски сплетенную Хоегардом легенду.

— А что тут, собственно, происходит? — без особого интереса спросила Динка, неприязненно оглядывая возбужденную толпу.

— А ты, душечка, еще не слыхала? — ахнула хозяйка. — Так демонов же поймали! Представляешь?

— Пойма-а-али? — протянула Динка, холодея внутри.

Глава 8

— Поймали, милая, поймали. Нечего больше нам бояться. Всех четверых изловили. Живьем, представляешь? — трещала хозяйка. А Динка с каждым ее новым словом покрывалась ледяным потом, стараясь не показать виду, что ее это волнует.

— И что дальше будут делать? Зачем им живые демоны? — притворно удивилась Динка, хотя догадывалась. На костре сжигать, зачем же еще? Рогатые, клыкастые… Прислужники Аримана. Нелюди.

— Ой, душечка, не знаю еще. В столицу, наверное, повезут. Сейчас сюда как раз едут, у них и спросишь. А я уж заболталась с тобой. Вишь, сколь народу? Всех обслужить надо, — и хозяйка убежала по своим делам, оставив Динку наедине с ее кошмаром, черной бездной разраставшимся в груди.

Тут в таверну вбежал запыхавшийся мальчишка.

— Еду-у-ут! — завопил он, что есть мочи. А затем, развернувшись на пятках, умчался обратно.

Люди зашевелились и потянулись на улицу, оставив на столах недопитое пиво и недоеденную закуску.

Динка тоже встала и, словно в трансе, потянулась за толпой.

«Если я не вернусь тебе придется сделать выбор», — прозвучали в ушах слова Хоегарда. Какой же у нее выбор? Из чего ей выбирать? Взять сумку с золотом и бежать куда глаза глядят? Поселиться в этой деревне и жить тут всю жизнь в надежде на то, что ва́ррэны выкрутятся и найдут дорогу обратно?

Толпа вынесла ее на центральную улицу, по которой ехали две телеги, запряженные лошадьми-тяжеловозами. На каждой телеге