Покоренные судьбой - Кора Рейли

Я была почти в трансе, все мысли спутались.

Вскоре в бар ворвались Алессио, Массимо, папа и Савио, а за ними два врача и несколько медсестер.

Отец окинул всех нас взглядом, ринулся ко мне и поднял на ноги.

– Грета?

– Я не ранена, – выдавила я.

Отец передал меня Савио, который коснулся моего плеча и с удивлением посмотрел на меня, но я была не в силах говорить.

Папа присел на корточки возле Невио, а один из врачей принялся обрабатывать рану Амо.

Через час мы были в больнице Каморры. Амо и Невио до сих пор оперировали. Я надеялась, что их жизням ничего не угрожало.

Мы находились в коридоре. Я сидела на стуле между двумя палатами, чувствуя, что меня разрывает на части. Кровь покрывала мои руки и платье. Я не была уверена, чья она. Невио? Амо?

Я чувствовала на себе взгляды присутствующих. Никто пока не задавал вопросов.

Кроме того, у меня было такое чувство, что папа почти боялся спросить, что случилось. Может, его тревожило, что я скажу о своих чувствах к Амо. Нино и Фабиано, конечно же, посвятили отца во все подробности, и папа отреагировал гневной вспышкой.

– Лука и Ромеро уже в пути, – пророкотал Нино.

– С объявлением войны, – мрачно засмеялся отец.

– У нас есть его сын, было бы глупо угрожать нам сейчас, – сказал Алессио.

– Было бы разумно убить Амо сейчас, во время операции. Мы бы получили преимущество в войне, – заявил Массимо.

Я в ужасе вскинула глаза.

Нино покачал головой.

– Война была бы неразумной на данном этапе.

– Убийство его сына будет преимуществом.

– Ты не знаешь Луку так, как мы с Римо, Массимо. Убийство сына не затормозит Луку. С ним легче справиться, пока живы те, кто ему дорог. Лука наиболее опасен, когда ему нечего терять, а мы не хотим ничего подобного.

В коридор вошла мама и взволнованно поглядела на меня.

Я слабо улыбнулась, и она поспешила к папе.

– Как он?

– Выкарабкается. Крупные артерии не задеты. – Папа, обнимал маму, а она прижалась к нему.

– Савио сказал, что Невио напал на Амо, чтобы защитить Грету.

– Мне не нужна была защита от Амо, – возразила я.

Лицо отца потемнело, а в глазах появилось хищное выражение. Точно такое же было у Невио, когда он бросился на Амо.

– Невио, очевидно, с тобой бы не согласился.

– Невио напал не потому, что думал, что я в опасности.

– Может, тебе угрожала опасность, которую ты не заметила, – с оттенком снисходительности проронил Массимо.

Я поднялась на ноги. Отец направился ко мне.

– Что именно происходило между Витиелло и тобой?

– Ничего, – пролепетала я. Я ненавидела врать, и у меня плохо получалось.

Глаза отца сузились. Он коснулся моей щеки.

– Моя дорогая, ты же знаешь, что можешь рассказать нам все без утайки. Мы способны защитить тебя от любых напастей. Даже если Амо заставит тебя поверить, что он может иметь над тобой какую-либо власть, поверь мне, он ошибается. Амо бессилен против нас.

Папа, как, наверное, и все остальные, думал, что Амо положил на меня глаз и пытается манипулировать, чтобы я стала его женой.

Им было невдомек, что я влюбилась в него.

Я посмотрела на дверь операционной палаты Амо. Я не была уверена, что правда улучшит его положение.

– Он помолвлен, – фыркнул Алессио. – И просто пытается повеселиться перед свадьбой.

Глаза отца вспыхнули.

– Он прикасался к тебе?

– Римо, – мягко сказала мама, покосившись на меня.

Она взяла меня за руку и отвела в сторону.

– Грета, послушай, ты можешь быть со мной откровенной.

– Между нами ничего не было. Мы только разговаривали, наслаждались обществом друг друга. – Я не могла поделиться с ней тем, что связывало меня с Амо.

Папа тоже уставился на дверь операционной Амо. Я рефлекторно шагнула к ней.

– Так вот кого ты выбираешь? – вызывающе спросил Алессио и выгнул брови.

– Я не выбираю, потому что мне не нужно. Я всегда была и буду Фальконе. Лас-Вегас – мой дом. Между мной и Амо ничего нет и никогда не будет. Я просто слежу за тем, чтобы мы не объявили войну Семье.

Отец обхватил мое лицо, заглядывая мне в глаза.

– Ты клянешься, что Амо ничего не сделал?

– Он ничего не сделал, кроме того, что попросил меня стать его женой. Он хочет укрепить Семью, полагаю, и ему не очень нравится Крессида.

Отец серьезно посмотрел на меня, но, похоже, не смог распознать ложь. Возможно, потому, что на сей раз я обернула ее в правду.

– Невио напал на будущего дона на нашей территории, – встрял Нино. – Лука будет впечатлен. В плохом смысле. Если мы не хотим войны, нужно срочно рассмотреть кое-какие варианты.

– Если Амо умрет, разразится война, что бы мы ни делали, – отчеканил папа.

Мое сердце заныло. Я не могла даже представить себе смерть Амо. Наверняка я бы устремилась за ним в непроглядную темноту.

– Амо не умрет, – тихо сказала я. – И Невио тоже. Они оба будут жить.

Мама взяла мою руку, провела большим пальцем по костяшкам, что всегда успокаивало меня, но даже это не помогало в моем нынешнем состоянии.

Папа взглянул на Нино. Увы, они считали войну неизбежной. Напряжение нарастало годами. В основном потому, что Невио и Амо терпеть не могли друг друга.

Люди ожидали, что война начнется, когда они оба придут к власти.

– Мне страшно, мама, – прошептала я, когда папа, Нино, Массимо и Алессио отошли, чтобы обсудить стратегию.

– Невио сильный. Он не умрет.

– Знаю, – закивала я. – Ни один из них не умрет. Я боюсь своего сердца, того хаоса, который выплеснется наружу.

– Что случилось?

– Ничего. Невио напал прежде, чем что-то могло произойти, но Амо собирался поцеловать меня, и я бы ему позволила.

Мама не смогла скрыть изумления.

– Хорошо. Значит, ты и он?

А были ли вообще «мы»? У меня возникло ощущение, что все закончилось, не успев начаться.

– Мы не можем быть вместе.

– Потому что он помолвлен.

– Потому что я – Грета Фальконе, а он – Амо Витиелло.

Мама грустно улыбнулась:

– Твой брат хотел убить его, поскольку он не хочет, чтобы вы с Амо были вместе.

Если бы Невио действительно хотел убить Амо, тот был бы мертв. Он бы целился ему в сердце или в горло. Нападение стало последним предупреждением.

А Невио не умер, поскольку Амо сдержался ради меня. В следующий раз ни тому, ни другому не повезет.

– Невио считает, что я должна жить в Лас-Вегасе. Он считает, что нигде больше я не буду в безопасности.

– И что ты думаешь?

– Лас-Вегас – мой дом. Семья – мое убежище. Мне не место в Нью-Йорке. Я родилась не для