Их лучшая игра - Мария Хайт

– Мне жаль, – тихо произнесла она. – Жаль, что так произошло с…

– Да. Мне тоже.

Ели они в гнетущем молчании. Понимающая Октябрина с расспросами не лезла, а спустя пятнадцать минут и вовсе ушла собираться на работу. Кира поражалась ее активности и сообразительности в таком-то возрасте. Неужели математика и программирование омолодили пожилой ум?

– Будьте здесь сколько потребуется, – сказала Октябрина, удаляясь от квартиры. Когда ее худая фигура скрылась в лифте, Кира захлопнула дверь. Даниил стоял у стены с тем же отсутствующим взглядом.

– Мне нужно в аэропорт, – сообщил он, поймав на себе Кирин взгляд.

– А твоя сестра?

– Она понимает. Деньги у нее есть. Жилье – тоже.

– Могу я тебя проводить? – осторожно спросила Кира.

– Я надеялся на это. – Слабая улыбка скользнула по уставшему лицу.

Находясь в окружении тысяч людей, Кира и Даниил крепко держались за руки. Оба искали глазами в толпе тех, кто мог им навредить, хоть это было совершенно глупо и нелогично. Едва ли Папочка обезумел от злости, чтобы выслеживать какого-то подростка до самого аэропорта. Он хотел проучить Даниила, выказать свое недовольство его поступком, но уж точно не ожидал того, что приключилось.

Только в зале ожидания Кира заметила, что Даня дрожит. Это была нервная дрожь, ведь по его лицу было понятно: он думал об отце.

– Я считал, мне будет все равно, когда его не станет, – произнес он, взяв у Киры бумажный стаканчик с водой. – Наверное, так и было бы, умри он на дорожке нашего дома в опьянении или разбей голову в уличной драке за бутылку. Но не так… Не так…

– Это все вина, Даня, чувство вины заставляет тебя сожалеть. И, как это ни парадоксально, любовь к отцу. Каким бы он ни был в последние годы, в детстве ты наверняка гордился им.

Даня быстро закивал, лицо исказила мука.

– Тебе тяжело осознавать, что он отдал за тебя жизнь, когда ты, в свою очередь, этого человека давно не уважал. Это пройдет.

Кира села рядом. Перед ней щебетала по телефону сорокалетняя мадам в легкой куртке и с дизайнерской сумочкой. Рядом бабушка кормила внука домашним пирожком, пока его родители о чем-то спорили друг с другом. За окном на огромном рекламном баннере сменялись лица пугающе улыбчивых молодоженов, взявших однушку в ипотеку.

– Я тоже первое время винила себя в смерти отца. Думала, он так много работал, чтобы выплатить мой кредит на учебу. Но знаешь, совершенно недавно до меня дошло, что это был его выбор, а не мой. В тот самый момент, когда увидела маму, листающую фотоальбом. Она поделилась со мной их непростыми взаимоотношениями, и меня осенило: каждый человек совершает свой выбор, и мы не должны винить себя за их выбор. Твой и мой отцы сделали свой выбор. Мой решил заморить себя работой до смерти, а твой – спиться. То, что он спас тебя, пожертвовав собой, говорит лишь об одном: он любил тебя, невзирая на собственную несостоятельность. Так он, видимо, хотел искупить уже свою вину. И мой меня любил. И, возможно, работой хотел искупить и оправдать равнодушное к нам с мамой отношение. Это только моя догадка. Но я знаю одно: мы не должны винить себя за выбор наших отцов.

Даниил шумно втянул носом воздух, потом повернулся к Кире и поцеловал в щеку.

– Спасибо.

Наблюдая за тем, как один за другим люди исчезают в недрах аэропорта, проходя металлодетектор, Кира осознала, что именно сегодня потеряет Даниила. Она не верила, что у них получится общаться на расстоянии, не верила, что оба дождутся воссоединения. Они были молоды и видели жизнь и отношения в ином свете. Даниил, видимо, тоже понимал это, поскольку чем ближе подходила его очередь, тем крепче он сжимал Кирину ладонь. Когда перед аркой остался лишь один человек, Даниил быстро стянул с ног ботинки и поставил на специальный поднос. Кира схватила его куртку, оставшуюся на одной из сидушек, и понесла к движущейся ленте.

Прежде чем пройти через металлодетектор, Даниил резко развернулся и прижал к себе Киру, затем он быстро опустил лицо и нашел своими губами ее губы. Короткий оборванный поцелуй вызвал у Киры бурю негодования, ей тотчас захотелось расплакаться, но она, с усилием поджав губы, сдерживая рвущиеся изнутри чувства, отпустила его руку.

– Смотри не пропади там, – сдерживая слезы, сказала Кира. – Думай головой, а не… ты понял.

Даниил усмехнулся и кивнул.

Стоя на той стороне, он слабой улыбкой и взмахом руки подбодрил ее, а затем одними губами произнес: «Я люблю тебя».

Кира шла по аэропорту, пряча заплаканное лицо под капюшоном худи. Люди старались обходить ее стороной, лишь одна пожилая женщина поинтересовалась, все ли у нее нормально. Кира ответила честно: «Нет». После чего направилась дальше.

Вернувшись в квартиру Октябрины, она долго глядела в потолок, лежа на диване. Потом набрала маму и рассказала об отъезде Даниила.

– Ты можешь приехать домой? – встревоженно спросила мама.

– Пока не знаю. Боюсь, что они меня подкараулят или что тебе придется отдуваться за мою работу.

– Будь осторожна, детка. И позвони мне через пару часов: хочу знать, что с тобой все в порядке.

И Октябрина, и мама хотели, чтобы Кира написала заявление в полицию, они просто не понимали, да и сама Кира до конца не была уверена, что правильно поступает. Но ей хотелось надеяться, что Папочка остановится после смерти Беса.

Безо всякого энтузиазма Кира включила старенький телевизор и начала лениво щелкать каналы. Перед глазами мелькали картинки глупых телевизионных шоу и новостных сводок. И вот одна из них заставила Киру замереть. Она подскочила с дивана и уселась в метре от экрана. Показывали сгоревший дом и четыре черных мешка. Диктор сообщала, что полицейским удалось поймать пятого участника событий, который пытался бежать из города на авто. Номер этого авто передал анонимный источник. Полиция выставила все как нападение черных коллекторов на должника. На экране появилось похожее на Даниила лицо – его отец – и информация о его былых заслугах.

«Быстро сработали», – подумала Кира, бросив взгляд на темное окно: на улицу уже опустилась ночь.

Затем пошел рассказ о четвертом члене банды, но о Папочке ни слова не было сказано. Кира подумала, что Даня мог бы еще задержаться, не спешить с побегом. Но время уже не вернуть. Возможно, так ему было бы легче. Впрочем, как и ей. И все же был в новости положительный момент: теперь Кира могла вернуться домой.