Еще одна роза Хетага - Наташа Доманская

сокола пожирало грешника. Что говорить про Кроноса[26], проглотившего свое потомство. С расчленением тоже все понятно. Хетаг помнил поэму «Энума Элиш», в которой Мардук убил свою мать и разрубил ее тело на части. Из одной половины он создал небо, из другой — землю. Голова стала великой горой, глаза — реками, грудь — холмами, хвост — барьером.

Его отец сакрализовал еду[27]. Скифы ели органы врагов и пили их кровь, в этом не было для них ничего необычного. Обычный каннибалистический обряд. Каннибалы поедали людей не потому, что были извращенцами или сумасшедшими, просто они верили, что, съев человека или его часть тела, таким образом сами приобретут его силу и смелость. Также отец рассказывал, что его предки рубили тела пожилых людей и складывали в котел вместе с мясом животных. Вероятно, это они переняли у андрофагов, которые были более отсталым народом. Хетаг читал, что скифы хоть и ели людей, но распространён каннибализм не был. Хотя вряд ли кто-нибудь когда-нибудь узнает, как оно происходило на самом деле. Уж ему ли было не знать, что слухи не могут взяться ниоткуда.

Особенно понравился ему обычай делать из черепов наиболее прославленных врагов чаши. Для этого отпиливали его нижнюю часть и обтягивали бычьей кожей. У отца было несколько таких, только без кожи. То были черепа его товарищей, которые вынесли спор с ним и проиграли, потеряв жизнь. Отец называл это доблестью, выставляя перед ним с матерью незамысловатую посуду, сделанную из людей, которые вступили с ним в войну, и он одержал над ними победу.

Также у отца были прожжённые в нескольких местах плечи и грудь. Таким образом он предотвращал размягчение плоти. Ибо от «сырости тела и слабости» его одноплеменники не могли метать дротики и пользоваться луком. Отец называл это воинской закалкой, и бедра Хетага кое-где также были в таких отметинах.

— Матери не говори, — предупреждал отец, и парень молчал.

А через какое-то время после того, как Катя уехала, Хетаг собственноручно прижёг себе в нескольких местах ляжки. И забыл. Вытравил женщину из памяти вмести с болью, которая постепенно покинула его тело, даруя покой. Осталась только слабая тянущая боль где-то в районе сердца и совершенно мальчишеское желание отомстить.

Глава тридцатая

Когда Хетаг очнулся ото сна, в комнате было темно. Он пошарил рукой по кровати, нащупывая планшет. Иногда перед сном, когда не мог заснуть, он открывал социальные сети и смотрел на Катю. Девушка давно не заходила в свой профиль, и мужчина понимал, что она, скорее всего, давно завела новый, но эту страницу почему-то не удаляла. Хетагу же хранящееся в альбоме фотографии напоминали о времени, когда его жизнь была совсем иной. Почти обычной. Нормальной. Как же он по ней скучал. Скучал по Кате или по той жизни, на этот вопрос Хетаг себе ответить так и не смог.

Планшет показывал девять вечера. Он проспал гораздо дольше, чем планировал. Мозги, которые были замочены в уксусе, наверное, уже стали негодны к употреблению. Вряд ли Саша догадалась слить воду и отварить их. Он зажег верхний свет и умылся за перегородкой, пригладив водой волосы и стянув их в привычный низкий хвост. Отец тоже носил длинные волосы, и по приезде сын решил отрастить такие же, оформляя в парикмахерской только виски и подстригая концы. Терпеть не мог неопрятность и неряшливость как в одежде, так и в прическе. Подбородок покрывала щетина, и Хетаг с досадой подумал, что теперь придется либо постоянно бриться, либо заново отращивать бороду. Права Луиза: все проблемы у мужчин начинаются, когда они влюбляются. Заперев комнату на ключ, Хетаг прошел по неосвещенному коридору и спустился по лестнице вниз.

Луиза, вероятно, объявила ему бойкот и спустилась в спальню Нестора, чтобы утешиться. Иначе как объяснить то досадное обстоятельство, что на втором этаже и на лестнице не было света. Когда Хетаг отсутствовал дома, за огнем в каминах гостей и за освещением следила либо Луиза, либо Нестор. Мужчина был его правой рукой. Они познакомились случайно в городе еще тогда, когда родители юноши были живы. Хетаг иногда наведывался в Смоленск, чтобы провести вечерок другой в компании малознакомых приятных девушек, и иногда оставался в городе на ночь. Случалось такое, что от девушек он уходил ночью, а тревожить родителей своим ночным возвращением не хотелось, да и выпившим за руль садиться казалось скверной затеей. Поэтому он зависал в местном баре или клубе, где просто сидел, слушал музыку, дремал или продолжал пить. Случалось, что он гостил в маминой квартире, но это была скорее вынужденная ситуация. Город с некоторых пор вызывал в нем скорее отвращение, люди — непонимание и презрение. Все они, по сравнению с отцом, были слабыми, никчемными, какими-то ненастоящими, глупыми.

В тот вечер Хетаг зашел в ночной ресторан, где играла живая музыка, и к нему за столик подсел Нестор. Спутница мужчины не пришла, и они провели несколько часов за интересной беседой. Утром Нестор отвез парня домой и нашел общий язык не только с его мамой, но и с отцом. Его, человека, увлеченного археологией, историей и краеведением, практически единственного из посвященных не напугала тема с пожиранием людей.

В кухне-столовой горел свет и пахло пригоревшей едой. За столом сидела Луиза, Нестор и Саша. Саша держала в ладонях череп и дула на налитую в него жидкость. Над поверхностью напитка поднимался пар.

— Выспался? — с мерзкой улыбочкой спросила Луиза, обращаясь к Хетагу. — А твоя постоялица набухалась и сожгла мозги.

— Луиза, — повысил голос Нестор, — выбирай выражения. — И он положил пятерню под столом на ее голое колено.

«Наверное, успел утешить», — подумал Хетаг, не замечая на ногах девушки чулок, и направился к чайнику.

— Решил чайку испить? — не унималась Луиза. — Ну, зачем же, ведь там осталось целых два литра вина. Можешь присоединиться к своей подружке.

От Хетага не укрылось, как под столом Нестор сжал колено Лу и что-то шепнул ей на ухо.

Хозяин дома достал череп и налил в него кипяток из чайника, вытащил из шкафчика банку с растворимым кофе и насыпал одну ложечку, потом подумал и насыпал еще одну, прибавив пять кубиков сахара из картонной пачки, которую кто-то забыл убрать в шкафчик.

— Я просил: убирайте за собой все со стола. Полезут мыши, визга будет. А что у нас на ужин?

— Дымящиеся мозги, — хихикнула Луиза. — В панировке и кошмарном количестве масла.

— М-м-м, — промычал мужчина, — все как я люблю.

— Неужели? — съязвила темноволосая