Дикая Омега - Ленор Роузвуд

её. Сейчас же.

Монстр.

Я разжимаю пальцы — она падает в снег.

Безвольно.

Но грудь поднимается и опускается.

Безвольно… но не мертва.

Надо сохранить ей жизнь.

Срываю перчатку, прижимаю пальцы к её шее.

Пульс есть. Слабый, но есть.

Облегчение наваливается, как тёплая волна.

Лёгкость растекается в груди.

Непривычно — заботиться, выживет ли добыча.

Не добыча.

Омега.

Моя.

Здесь слишком опасно.

Слишком холодно.

Я поднимаю её на плечо.

Её маленькое тело висит на мне словно лёгкая, голодная пичужка.

Она почти ничего не весит.

Её ноги болтаются, волосы струятся вниз — как знамя.

Перехожу на свою ломаную, хищную рысь.

Прорываюсь сквозь лес.

Через колючие кусты.

Через ветки.

Снега слишком много.

Слишком холодно.

Мало времени.

Нужно укрытие.

Где-то безопасное.

Чтобы лечить раны.

Нора.

Найти нору.

Улавливаю запах влаги.

Сырого камня.

Тепла.

Укрытия.

Впереди — пещера.

Нагнувшись, иду на запах.

Нахожу тёмное углубление, заросшее терновником.

Протискиваюсь внутрь, сгибаясь, почти ползу.

Осторожно — не ударить её о камень.

Не разбить ей голову о свод.

Опускаю её на земляной пол.

Омега лежит неподвижно, глаза закрыты.

Грудь едва поднимается при каждом коротком вдохе.

Такая бледная.

Такая тихая.

Я наклоняюсь ближе.

Мой собственный хрип — слишком громкий.

Дыхание зверя.

Дракон, сторожащий своё сокровище.

Демон, заполучивший ангела.

Жива. Она жива.

Нужно увидеть раны.

Мои дрожащие пальцы возятся с застёжками её куртки.

Не получается.

Слишком сложно.

Слишком долго.

Я просто рву ткань.

Взгляд скользит по её хрупкому телу.

Её груди поднимаются и опускаются, дышит.

Свежая кровь течёт из руки, окрашивает белую как снег кожу.

Рана намного хуже, чем порез на шее.

Слишком близко к сердцу.

Слишком близко.

Я не могу оторвать взгляд — от раны, от неё.

Она идеальна.

Мне нельзя даже смотреть.

Раздираю рукав, вырывая полосу ткани.

Сворачиваю её в тугую повязку.

Обматываю вокруг раны.

Мои руки слишком большие, слишком грубые.

Не могут завязать узел.

Не могу помочь.

Рвущиеся, злые звуки поднимаются в груди — низкое, звериное рычание.

Я откидываюсь назад на корточки, уставившись на свои ладони.

Большие.

Сильные.

Созданы для насилия.

Для разрушения.

Не для этого.

Не для помощи.

Не для спасения.

Попробовать ещё раз.

Ещё.

Сильнее прижать.

Больше крови — размазать.

Она должна морщиться, дёргаться.

Её рука болит.

Её горло болит.

Она чувствует боль.

Бесполезный, отвратительный монстр.

МОНСТР.

МОНСТР.

МОНСТР.

Я вырываюсь наружу, в тускнеющий дневной свет.

Со всей силы врезаю кулаками в ствол дерева.

Рычу.

Оскал.

Рву.

Ещё.

Ещё.

Снова.

Всплеск щепок, выгрызенной коры, содранной спины.

Ствол трескается, грохочет, сосна рушится в снег.

Бесполезно.

Я годен только убивать.

Только рвать, ломать, разрывать на куски…

Только разрушать.

Но что-то меня останавливает.

Звук.

Тихий, болезненный всхлип.

Тянется из устья пещеры.

Запыхавшись, я бросаюсь обратно.

Все в коре. В смоле. В грязи.

В лесном месиве.

Слушаю.

Одна мысль сжирает всё остальное:

Омега.

Моя омега.

Моя омега, которая меня ненавидит.

Которая смотрела на меня с ужасом.

Отвращением.

Брезгливостью.

И ведь она даже не видела моего настоящего лица.

Верно?

Паника. Я хватаюсь за маску, проверяю, что она на месте.

Есть.

Мне нужно к ней.

Снова.

К её боку.

Защитить.

Я пригибаюсь и вхожу в пещеру, сгорбленный, почти ползу.

Омега не двигается. Только дышит.

Мои зубы сжимаются.

Нельзя дать ей истечь кровью.

Она заслуживает жить.

Она слишком долго боролась, чтобы умереть вот так.

Пальцы подрагивают, тянутся к её руке.

Надо сделать правильно.

Запах крови резанул нос, пропитал всё вокруг, пропитал меня.

Голод вспыхнул.

Я борюсь с собой. С этим зверем внутри.

Хочется наклониться ближе.

Почуять сильнее.

Попробовать.

Нет.

Придушить зверя.

Она — не добыча.

Не пища.

Она — моя.

Чтобы защищать. Беречь.

Не рвать.

Не пить.

Рву новую полосу ткани со своего рукава.

Прижимаю к её руке.

Моё лицо хмурится от сосредоточения.

Нужно быть очень аккуратным.

Очень точным.

Руки дрожат, когда я завязываю узел.

Достаточно туго, чтобы кровь перестала литься.

Но не так, чтобы причинить боль.

Не причинить вред.

Не идеально.

Но она — выживет.

Мой взгляд скользит от её руки к её груди.

К пульсу, бьющемуся в окровавленной шее.

К подъёму и спаду её груди.

Я склоняюсь ближе.

Вдыхаю.

Кровь и торт.

Странная смесь.

Дыхание сбивается, рвётся сквозь фильтры моей маски.

Моя омега не шевелится.

Спокойна — несмотря на всё.

Несмотря на бойню.

Столько насилия.

Столько крови.

Рваный порез уродует её горло.

Её обнажённое горло.

Кровь уже не идёт… но кожа — голая.

Где ошейник?

Проклятое стальное кольцо исчезло.

Нигде нет.

Выброшено.

Она сама его сняла.

Перекусила.

Освободилась от цепей, что мы на неё надели.

Хорошо.

Ниже — больший шрам. На плече.

Старый, но грубый.

Столько отметин. Столько следов.

Столько пережила.

Дикая, свирепая.

Дикая, идеальная, неудержимая.

Не кролик.

Лисица.

Под стать её рыжим волосам.

Я тяну руку — пальцы дрожат.

Касаюсь её шеи.

Ключицы.

Волос.

Шёлк, запутавшийся в моих грубых ладонях.

Она шевелится.

Я замираю.

Не дышу.

Я — монстр.

Демон.

Призрак.

Она откроет свои сине-зелёные глаза.

Увидит, что я осмелился.

Осмелился смотреть.

Осмелился касаться…

Но я не могу отвести взгляд.

Не хочу отводить.

Запомнить всё, каждый миллиметр, пока её не отнимут.

Как отнимают всё.

Всегда.

Я ошибался.

Она не может быть моей.

Благословения не предназначены для чудовищ.

Глава 30

АЙВИ

Треск выводит меня из беспамятства.

Я вскидываюсь, задыхаясь.

Рука пульсирует — будто раскалённый нож загнан глубоко в мышцу. Я морщусь, глядя на разорванную рубашку и тяжёлую куртку, наброшенную поверх моего тела.

Запах камня. Сырых листьев.

Запах Призрака.

Я сажусь медленно, но мир тут же начинает расползаться по краям, голова кружится. На бицепсе — обмотка из ткани, серый лоскут, пропитанный ржаво-бурой кровью.

Но самого Призрака нет.

Пляшущие тени бегут по дальней стене — свет дрожит, извивается. Я ползу вперёд, скрипя зубами, когда боль простреливает руку при каждом движении. Впереди — чёрный провал входа в пещеру.

Снаружи — ночное небо, глубокое, бархатное, усыпанное звёздами.

И там — у небольшого огня — сидит он.

Призрак.

Его огромная фигура заслоняет половину неба, силуэт — словно вырубленный из тьмы, подсвеченный вспышками пламени. Он подбрасывает в огонь огромный кусок расколотой сосны, и искры взмывают вверх, гаснут.

Я застываю. Его голова резко дёргается вверх, бледные глаза тут же находят меня. Страх сжимает мне горло. Ещё секунду назад я висела в его руке, его пальцы давили на шею,