Лучшие подруги - Кэти Келли

– Он мне ничего не говорил, – вступился за Стива Грег. – Я прочел об этом на доске объявлений в офисе.

– Оба вы хороши… – Салли сделала вид, что намерена шлепнуть Грега, но вместо этого чмокнула его в щеку. – Теперь мне понятно, почему вы со Стивом так спелись.

– У них обоих юношеское чувство юмора, – шепнула Эрин, обнимая Салли. – Только не говори им, что это я тебе сказала.

А затем звонок входной двери уже звонил без остановки, прибывали все новые и новые гости с цветами и вином. Звучала музыка, и Эрин и Грег приступили к знакомству со светским обществом Данмора. Все проявляли дружелюбие и интерес к новичкам. Грег, чувствуя себя как рыба в воде, оживленно болтал с новыми знакомыми, а вот Эрин впервые в жизни почувствовала, что ей трудно поддерживать разговор. Она несколько раз ловила на себе вопросительный взгляд мужа, Грег как бы спрашивал: «Черт побери, да что с тобой?» А Эрин и сама не могла бы объяснить, что с ней происходит.

Лиззи, направляясь к дому Ричардсонов, все никак не могла решить, хороша ли новая блузка, которую она надела. В модном бутике, в окружении любезных молоденьких продавщиц, щебетавших, что это «именно то, что ей нужно», Лиззи казалось, что она отлично будет выглядеть в прозрачной шифоновой блузке, у которой был такой глубокий вырез, что ее вполне можно было бы рекламировать в каталоге одежды для кормящих матерей – одно легкое движение, и вы можете дать грудь ребенку.

Дома, уже совсем осмелев, Лиззи решила, что выглядит в этой блузке модной и молодой. Но сейчас, почти у дома Ричардсонов, она еще раз оглядела грудь в новой блузке и задумалась: а не перешла ли она ту невидимую грань между молодежным стилем и навязчивым желанием молодиться? До ее дома было совсем недалеко, она могла бы вернуться и переодеться…

– Лиззи, рад тебя видеть! – воскликнул мужчина, вылезая из машины.

– Привет, – кивнула Лиззи его жена.

Лиззи поплотнее запахнула жакет цвета морской волны, который надела поверх блузки. Возможно, ей придется не снимать жакет весь вечер, хотя сегодня довольно тепло…

– Привет, Марго, привет, Кен.

Лиззи подумала, что если коттеджу Стива и Салли и недостает размаха и роскоши, то это компенсируется теплой домашней атмосферой. Их дом из красного кирпича, перестроенный из сарая, с низкими потолками, с мансардой, выглядел сейчас просто фантастически, будучи украшенным специально для вечеринки. В саду перед домом на яблонях и над входом в дом сверкали гирлянды крохотных лампочек. Внутри, в большой гостиной также сверкали лампочки и горели свечи. Высокие стеклянные двери в дальнем конце гостиной были распахнуты в сад, и сквозь них Лиззи увидела столики со свечами, расставленные между клумбами. В другом конце гостиной находилась дверь, ведущая в кухню. Здесь стоял длинный обеденный стол и была собрана коллекция отдельных предметов кухонной мебели, отражавших различные модные стили за последние пятьдесят лет. Перед Стивом на столе выстроилась целая батарея самых разных бутылок, и он разливал выпивку в большие бокалы. А темная курчавая головка Салли мелькала среди гостей, она болтала с ними, обнималась, говорила всем, как она рада их видеть. Удивительно стройная, в сверкающем платье, Салли была похожа на бабочку, кружащуюся в свете свечей. В гостиной царила очень дружественная атмосфера, и, несмотря на переживания последних минут, Лиззи было здесь хорошо.

– Лиззи, дорогая, я так рада, что ты пришла, – улыбнулась ей Салли, и Лиззи окончательно успокоилась, а Салли продолжила выполнять роль хозяйки. – Кен, Марго, рада вас видеть. Что бы вы хотели выпить?

Через полчаса Лиззи пришла к выводу, что проблема вечеринок в маленьких городках заключается в том, что после несколько лет жизни здесь нет никакого шанса встретить в толпе незнакомого человека, поскольку уже знаешь всех. Так, ей было известно, что высокий мужчина с морщинистым лицом и бегающими глазками, который стоял у стеклянной двери и оценивал взглядом всех женщин, холост, но жуткий зануда. Ларри казался прекрасной партией для любой разведенной женщины, однако уже после двух свиданий, во время которых им неизбежно приходилось выслушивать рассказы о его разрывах с женщинами, потому что ни с одной из них он не мог ладить так, как со своей мамочкой, да еще о его ишиасе, от него сбегали даже самые стойкие женщины. Лиззи знала об этом со слов Клэр Морган. Естественно, ей вовсе не хотелось попасть в поле зрения «безнадежного» Ларри.

Вскоре после Лиззи прибыли Эбби и Том Бартон. По тому, как они держались друг с другом, Лиззи предположила, что Бартоны поссорились.

– Привет, – улыбнулась ей Эбби.

– Привет, Эбби, привет, Том. Я Лиззи Шанахан, – напомнила Лиззи. Она не очень хорошо знала обоих, поэтому не была уверена, что они ее помнят.

– Ну конечно, Лиззи, мы же знакомы. Мы встречались в клинике, – сказала Эбби.

– Да, в клинике многих можно встретить, а имена забываются. Я, например, стараюсь записывать имена пациентов, – призналась Лиззи.

– Мне об этом лучше не говорите. Я вообще не запоминаю имен, – поддержала ее Эбби.

Выждав десять секунд, пока у женщин завяжется разговор, Том кивнул Лиззи и, полностью игнорируя свою жену, направился в толпу. Ему требовалось выпить.

Эбби бросила сердитый взгляд на его удаляющуюся спину.

– Ох уж эти мужья, – пробормотала Лиззи. – И жить с ними нельзя, и убить невозможно.

– Это точно, – охотно согласилась Эбби.

– Простите, мне не следовало так говорить. – Лиззи уже пожалела о своих словах. Эбби могла подумать, что она просто пристает к ней с разговорами, потому что Эбби – телезвезда.

– Нет, вы совершенно правы.

Женщины молча смотрели друг на друга, и Лиззи почувствовала себя идиоткой, пытающейся навязать свой разговор такой знаменитости, как Эбби.

– Простите, – еще раз извинилась она. – Мы с вами едва знакомы, просто у меня… – Лиззи от смущения не закончила фразу.

Эбби с интересом смотрела на собеседницу. Лиззи посчитала это обычным проявлением вежливости, но потом вспомнила, что все журналы писали о простоте в общении, свойственной этой женщине. И Лиззи решилась продолжить разговор.

– Мне вдруг вспомнилась собственная семейная жизнь. У нас с мужем бывали ссоры, но я говорила себе, что нельзя демонстрировать наши ссоры публике.

Эбби невесело улыбнулась. Слова Лиззи только подтверждали ее собственное убеждение, что все ссоры не должны выходить за порог дома.

– Значит, вы тоже ссоритесь? – спросила она.

Лиззи усмехнулась:

– Нет, мы больше не ссоримся. Мы развелись. Расстались пять лет назад, так что теперь ругаемся только по телефону. Хотя, честно говоря, сейчас уже не ругаемся. Наша дочь выходит замуж, и мы с Майлсом до смешного солидарны во всех вопросах.

Господи, зачем она все это говорит? Разве можно изливать душу едва знакомому человеку?