Ребрендинг юродивой - Марина Алексеева

Он постоянно, как мающийся переходным возрастом прыщавый юнец, ищет убедительные объяснения своему пребыванию на Земле и не находит.

Нет… находил кое-какие, конечно…

Например, воспитать Светку и сделать для нее все возможное. Образование, воспитание… Что там еще? Обеспечить в меру сил… Это и было, в общем-то, смыслом его жизни. Но неужели только для того, чтобы вырастить детей, человек приходит в этот прекрасный и загадочный мир, наполненный в равной степени как чудесными вещами, так и уродливыми… Да, к сожалению, и уродливыми тоже… Так было всегда. И, наверное, так будет… Хотя кто знает, может, когда-нибудь добро или зло все-таки одержит победу в этой вечной битве…

А имеет Андрей отношение к этой войне высших сил? Принимает сам Андрей в этой невидимой глазу битве участие? Скорее всего, да… В роли одного из миллионов солдатиков, павших на той или иной стороне. А может, от принятого им какого-нибудь, как ему кажется, не очень важного решения зависит исход целой битвы? Может, и так… Во всяком случае, так думать гораздо приятнее…

Только это все романтика, прекрасные и героические картинки повзрослевшего, но не растерявшего мальчишеских иллюзий мужчины…

А жизнь буднична и прозаична в своей каждодневности. Новый день похож на предыдущий, как брат-близнец. Дом, работа, Светка, ее проблемы, хозяйственные хлопоты… И так каждый день… Иногда, правда, яркой вспышкой встревала в серую череду дней встреча с Ингой. Всего лишь вспышкой. Всего лишь иллюзией чего-то настоящего, ради чего и стоит жить. Андрей прекрасно понимал, что если они с Ингой будут видеться чаще и начнут просыпаться каждый день в одной постели, чтобы вместе завтракать, решать хозяйственные проблемы, разбегаться по работам, а потом вместе ужинать и снова вместе спать, то тогда и эта иллюзия исчезнет… Растворится в калейдоскопе скучных дней… Поэтому они и не встречались слишком часто. Обоих это устраивало. Умная и трезвомыслящая Инга понимала всегда и все. Андрей не знал, хочет ли она за него замуж, но, скорее всего, Инга не хотела, потому что того, чего она желала, она всегда добивалась… Любыми способами. Значит, ее все устраивало. И редкие вспышки-встречи. И яркие свидания-праздники. И расставания на недели, а иногда и на месяцы тоже, выходит, устраивали…

Только зачем все это? Зачем жить, заполняя дни непонятно чем и наблюдая словно со стороны, как безвозвратно, словно вода в песок, уходит сначала юность, а потом и зрелость перетекает в старость, и ничего при этом не происходит и не меняется?

В молодости, правда, еще кажется, что только все окружающие проживают свою жизнь бездарно, но ты, ты — ты сделаешь непременно что-то этакое, что все ахнут! Вот поживешь еще чуть-чуть серо и бессмысленно, а потом сразу и сделаешь. Времени еще много! А потом вдруг замечаешь, что времени-то, оказывается, совсем нет. А ты так ничего этакого и не сделал… И понимаешь, что уже не сделаешь никогда. И будешь жить, как и те самые окружающие, над которыми смеялся и на которых, был уверен, не станешь никогда похож…

Андрей делал попытку приготовить романтический ужин, который должен был по его задумке состоять из жареных эскалопов и салата из всяческих овощей. С салатом проблем не возникло — настрогал все подряд в миску и, полив соком лимона, заправил оливковым маслом. А вот с эскалопами все оказалось сложнее. Сначала они не хотели жариться, плавая в большом количестве воды, которая взялась на сковородке непонятно откуда. А потом, когда Андрей, замучившись созерцать болтающиеся в мутной жиже куски мяса, решил действовать радикальным образом и увеличил огонь до максимума, подозрительная жидкость исчезла так же неожиданно, как и появилась, и эскалопы тут же дружно подгорели, покрывшись с одной стороны твердой черной коркой.

Андрей раздумывал, переворачивать ли их на другую сторону, чтобы хоть чуть-чуть поджарить и там, или остановиться на достигнутом уже результате, пока не испортил ужин окончательно…

Он не принадлежал к тем редким мужчинам, которые любят и умеют готовить, не доверяя женщинам даже приближаться к кухне, если на них снисходит вдохновение сотворить очередной кулинарный шедевр. Андрей предпочитал как можно быстрее сварганить что-нибудь незатейливое, вроде сосисок с макаронами или пельменей. А еще проще — купить сыра, колбасы и кефира. Замечательный ужин! И делать ничего не надо…

Правда, Светку нужно было кормить по правилам. Суп, каша, белки, углеводы, клетчатка, витамины и прочее… Детский организм должен расти и развиваться, получая все для него необходимое! Поэтому к ним домой пару раз в неделю приходила знакомая соседка и готовила на два-три дня первое и второе исключительно для Светки.

Решив все же перевернуть эскалопы, Андрей услышал очень сдержанный, интеллигентный звонок. Как Инга умудряется звонить именно так? Так, что сразу понятно — это пришла она, утонченная, хорошо воспитанная, уверенная в себе красавица. Как можно передать все это одним нажатием тонкого пальчика с наращенным ногтем на бесчувственную равнодушную кнопку? Непонятно… Но Инге удавалось… Ей вообще удавалось многое… Практически все…

Андрей сначала очень удивлялся: что такого нашла в нем эта рафинированная интеллектуалка, все ждал — вот-вот Инга поймет, что он ей совсем не пара, и бросит его. Ждал-ждал, а потом — перестал, потому что бросать его Инга, похоже, не собиралась. А вот удивляться Андрей не переставал. Как только видел Ингу — такую красивую, хрупкую, умную и сильную, буднично разувающуюся в его прихожей, так каждый раз и удивлялся. Неужели эта шикарная женщина, которую можно легко представить в дорогущей машине рядом с приятным господином средних лет, владельцем несметных богатств, щедро осыпающим ими Ингу, — неужели эта женщина приходит к Андрею! К обычному и даже непутевому в чем-то… Приходит именно к нему, который не добился ничего особенного в жизни. Вернее, даже не хотел добиваться. Неинтересно это было ему, скучно… А Андрей не умел делать то, что неинтересно.

В молодости ему хотелось научиться рисовать, и он рисовал днем и ночью, забывая есть и спать. Хотелось овладеть компьютерными программами, чтобы рисовать с их помощью, и он опять занимался этим и только этим. Потому что было интересно!

А вот работать, например, на заводе, даже каким-то там мелким начальником, Андрей не смог. Была возможность — друзья устроили… Андрей попробовал и понял, что загнется от тоски в атмосфере какой-то серости и безысходности, которой был пронизан пыльный заводской воздух. Угнетало все: общая запущенность и убогость, бедность оборудования и обшарпанность стен на фоне переливающихся модными цветами джипов начальства, поголовное беспробудное пьянство и мертвые, погасшие глаза рабочих, в которых не светилось ни искорки надежды, а только лень и желание напиться, чтобы ни о чем не думать… Это было так ужасно, что Андрей понял: если не сбежит из этой ямы немедленно, то просто сойдет с ума. Не мог он жить в атмосфере тоски и убогости. Кто-то может, а он нет! Ведь есть люди, служащие в тюрьмах, например… И ничего. Прекрасно себя чувствуют. Каждому свое, как говорится… Вот Андрей и занимался своим, интересным именно для него делом — рисовал. То, что на этом нельзя было заработать много денег, было грустно, но не смертельно.