Финишная черта - Мари Милас

– Ты не умеешь молчать, не так ли? – Лиам цокает языком, а затем слегка отстраняется и кружит меня.

Юбка платья и волосы развеваются, а я смеюсь, запрокинув голову. Когда мы вновь встречаемся, Лиам отпускает мою руку и заправляет мне за ухо прядь волос. Его пальцы не отрываются сразу, они скользят по шее, потом по щеке и, когда достигают губ, все вокруг замирает, как и мы. Каждый наш вдох становится слишком громким, каждое прикосновение – слишком ярким.

– Заставь меня, – шепчу я и скольжу языком по нижней губе, накрашенной бордовой помадой. – Заставь меня молчать.

Я всегда считала, что губы – моя красная зона. Мне было не особо приятно, когда они касались даже чьей-то щеки. Но вдруг с Лиамом все будет иначе?

– Эти чертовы губы, – произносит он это так, словно ему больно. Его челюсти крепко сжаты, ноздри раздуваются от глубокого дыхания, отдающего хрипотцой, а пальцы впиваются в мою поясницу, притягивая ближе.

Я приподнимаюсь на носочки и случайно наступаю ему на ногу. Мне хочется закричать от своей неуклюжести.

Мы опускаем взгляд вниз и в унисон усмехаемся контрасту: мои потертые бордовые конверсы и его до блеска начищенные туфли.

– Прости, я натерла ноги в босоножках, пришлось надеть что-то попроще.

Он обхватывает меня за подбородок и встречается со мной взглядом.

– Мне было бы плевать, даже если бы ты танцевала босиком. – Его рука крепче сжимает мой подбородок, а взгляд становится таким острым, что я могу почувствовать, как он пронзает меня насквозь.

Я закрываю глаза, замирая в этом простом, но таком мучительном моменте. Все прикосновения, все слова – они превращаются в единое невыразимое ощущение, которое заливает меня с головой.

Я делаю дрожащий вдох, когда чувствую, как его почти обжигающее дыхание касается моей кожи. Он целует меня в щеку, так близко к уголку губ, что этот нежный, едва уловимый поцелуй ощущается как электрический разряд, пронзающий мою плоть до самых костей. Я невольно вздрагиваю, будто он прошел через каждую клеточку моего тела, оставляя после себя пламя, которое я не могу потушить. Я зажмуриваюсь, пытаясь спрятаться от этого ощущения, от его силы, от этого притяжения, которое теперь кажется почти невыносимым.

Лиам не отстраняется сразу. Его дыхание все такое же горячее, оно скользит по моей коже, по шее, по щекам. Это мгновение похоже на натянутую струну, которая вот-вот лопнет.

Его губы все еще рядом, едва касаются, и я ощущаю, как Лиам слегка дрожит, словно готовый вот-вот сорваться и потерять контроль, но он не делает этого.

Я распахиваю глаза, и в этот момент слышу слова:

– Спасибо за мой выпускной танец, Рора. Поздравляю с окончанием школы. – Лиам улыбается, а затем его губы касаются моего лба, легким, почти невесомым поцелуем.

До этой минуты я не осознавала, как сильно я нуждаюсь в этом человеке. Но теперь кажется, что мне не удастся сделать и вдоха без него.

Глава 12

Лиам

Я не то чтобы не дышу, я даже, черт возьми, почти не моргаю, пока держу в своих руках Рору. Второй раз за день. Вероятно, сегодня Земля сойдет со своей оси. Или метеорит упадет прямо на центральную улицу Будапешта.

Мы уже в номере отеля, и все это время она была в каком-то бреду. Начиная с момента, когда набросилась на меня в дверях своей комнаты водителя, и заканчивая тем, как мы с Заком и Гасом чуть ли не силой отрывали ее от меня, чтобы сесть в машину. В отеле врач команды вколол ей больше лекарств, чем больному цингой, и поставил капельницу.

Все это время Рора держала меня за руку, а когда я собрался пойти в свой номер, чтобы дать ей отдохнуть и прийти в себя, она заявила, что умрет.

Эта девушка может быть королевой драмы. И мне нравятся все ее королевские сущности.

Я обнимаю Аврору со спины, пока она лежит на боку в полной отключке.

– Ммм…

Или лежала…

Рора медленно моргает, затем болезненно стонет. Она смотрит на свою руку, куда поступает лекарство из капельницы.

– Что за хрень?

– Сделай доброе дело – продолжай спать. Ты намного милее, когда твой рот закрыт.

Она замирает, а затем бросает взгляд через плечо. Ее глаза широко распахнуты, а темные волосы выглядят так, словно там поселилось птичье семейство.

– Если ты сейчас же не уберешь свои руки, которые пытаются сломать мне ребра, я откушу тебе палец.

– Отлично, ты идешь на поправку, – прищелкиваю языком, но все еще продолжаю ее обнимать, потому что она не вырывается.

Аврора сужает глаза.

– И что это должно значить?

– То, что двенадцать часов назад ты взобралась на меня, как обезьяна на пальму. По собственному желанию. – Я самодовольно хмыкаю.

– Сотри эту ухмылку, Рассел. – Аврора ерзает и начинает вырываться из моих рук. Ее движения скованы из-за капельницы, но она продолжает упорно пытаться.

Чтобы эта девушка сдалась и спокойно приняла ход событий, в атмосфере должны перестать появляться озоновые дыры.

– Ты похожа на таракана, который перевернулся на спину, но пытается сбежать.

Аврора сдувает прядь волос со лба.

– Тебе кто-нибудь говорил, что твои сравнения совсем не милые? Обезьяна, таракан…

– Королева, – подсказываю я и добавляю: – Королева джунглей.

– Я сейчас воткну эту капельницу в тебя, – она пытается быть грозной, но поджимает губы, чтобы не улыбнуться.

– Не трать свое дыхание на угрозы, Рора. У меня к ним иммунитет.

Аврора перестает вырываться и, спустя пару минут, расслабляется, глубоко вздыхая. Она осматривает свое тело, упакованное в бордовую шелковую пижаму, которую я откопал в ее чемодане. Там даже не так уж много одежды, просто есть все остальное, что вряд ли понадобится ей в поездке. Например, ароматическая свеча и чай. Она думает, что чай продается только в Лондоне, а в других странах он в дефиците или запрещен?

– Я в другой одежде, – утверждает она очевидное.

– Предпочла бы быть в своем потном гоночном комбинезоне? Прости, но он перестал быть сексуальным, когда начал вонять.

Она была в нем самой красивой девушкой, но мы не говорим друг другу приятных вещей, если не бредим. А сейчас мы оба в здравом рассудке.

Не то чтобы я был в нем, когда на