Зов призрачных сердец - Татьяна Ма

чтобы сидеть перед портретом, будто перед иконой? Князь Хворостин, который, судя по страшным записям, сгубил сначала мать княжны Елены, а потом и ее саму? Или же портрет принес сюда представитель другого поколения Хворостиных? Может быть, тот последний из князей, кто и придумал хитроумный шифр с книгами?

– Я был прав! – воскликнул Алексей.

Рада посмотрела на довольное лицо археолога. В руках он держал небольшую шкатулку из темного дерева, на крышке которой имелась искусная резьба.

– Внутри одного из ящиков есть механизм, который должен был отодвинуть заднюю панель и открыть взгляду тайник, – сказал Алексей, – но механизм, видимо, сломался, поэтому пришлось вскрывать стол вот таким, как ты, Рада, наверняка считаешь, варварским методом.

– Значит, ты уже вчера ночью заметил этот механизм?

– Да, и опробовал его, но понял, что что-то не работает.

– Хорошо, что сработал тот, который отодвигает книжный шкаф, – с сарказмом заметила Рада. – Иначе ты бы снес все в кабинете.

– Признаюсь – снес бы, – подтвердил Алексей.

– Не зря в институте тебя многие называют Шлиманом наших дней.

– Шлиман нашел Трою, а я пока только вскрыл стол в забытой богом усадьбе Хворостиных, – хмыкнул Алексей.

Рада понимала, что Иволгин лукавит. Они вращались в одних кругах. И хоть и занимались разными отраслями науки, она прекрасно знала, что Алексей уже успел сделать себе имя и раскопать не одно древнее городище, которые разве лишь слегка уступали по значимости Трое.

– Что же в шкатулке? – Рада осторожно дотронулась до нее пальцами.

Алексей повертел ее в руках и поднес к свету.

– Здесь весьма примитивный замок, – сделал вывод он.

– Но у нас нет ключа.

– Такое я и без ключа вскрою.

– Ах да, у тебя же целая гора отмычек.

– И ты должна быть мне за это благодарна, – ухмыльнулся он.

– С чего бы это? – Рада скрестила руки на груди.

– Потому что, не будь здесь меня, тебе было бы скучно и страшно.

– Вот уж нет! – фыркнула Рада, но тут же почувствовала, как ее щеки вспыхнули.

«Хорошо, что здесь достаточно темно, чтобы Иволгин не заметил этого», – подумала она.

Алексей тем временем уселся на стул, разместив шкатулку на свободном краешке стола, и принялся вскрывать замок. Тот поддался практически мгновенно, и Рада нависла над плечом Алексея, чтобы посмотреть, что же они нашли.

– Два ключа, – сказал он, доставая находку.

Ключи были разными, но оба выполнены в виде старинных церковных крестов. Один совсем простой, без каких-либо украшений или знаков на нем, а второй имел витиеватые завитки, напоминающие ветки плюща, которые обвивали перекладины креста.

В воздухе витало ощущение чего-то таинственного. Тусклый свет фонаря создавал причудливые тени на стенах. Раде показалось, будто фигура на картине пошевелилась и слегка повернула голову.

– Смотри, – удивленно сказал Алексей и указал на крошечные буквы, выгравированные на задней стороне того ключа, что был лишен орнамента. Латинская надпись гласила: Tempus est custos veritatis.

Глава 45

1780 год

Холод проникал сквозь тонкую ткань платья, заставляя княжну Елену дрожать и стучать зубами. В темнице царила кромешная тьма – такая плотная, что казалось, ее можно было потрогать руками. Первые часы заключения слились в бесконечный кошмар. Сначала Елена кричала, звала отца, прося вызволить ее. Умоляла, рыдала, молилась… Только все было без толку. Потом силы покинули ее, и Елена опустилась на пол возле двери, которую скребла, срывая ногти. Когда она умолкла и прислушалась, то не расслышала ничего. Вокруг было темно и так тихо, что Елена могла слышать стук собственного сердца.

«Неужели это конец?» – разносилась в голове тревожная мысль. Неужели отец уморит ее здесь, в подземелье усадьбы, в котором когда-то держал ее мать прежде, чем казнить. Прочитав те строки, Елена не могла поверить написанному, но теперь… Теперь она понимала, что совсем не знала своего отца. Какой глупой она была, когда решилась рассказать ему об Алёше в надежде, что он примет их любовь и отпустит ее замуж за простого мужика.

Мысли княжны тут же повернулись к возлюбленному. Он ведь будет ждать ее совсем скоро, а она… Она не придет. Неужто ее сгноят здесь или все же выпустят, когда придет время идти под венец с ненавистным Щетининым?

– Нет, – пробормотала Елена, – уж лучше умру здесь.

Ее голос глухим эхом отбился от каменных стен и укатился куда-то вдаль, а потом вернулся… смехом. Елена сжалась в комок, в ужасе всматриваясь в темноту. Ей казалось, что она теперь не одна. Кто-то медленно вышагивал, меряя неуверенными шагами помещение, вздыхал и плакал, перемежая всхлипы смехом.

Елена замерла, чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом. Она сидела ни жива ни мертва, испугавшись так, что заболело сердце. Плач был тихим, но раздавался в такой близости от княжны, что она ощущала, будто слезы капают ей на плечи.

«Я схожу с ума, – подумала Елена. – Схожу с ума. Нет тут никого. А слезы – это всего лишь вода, которая сочится из камня».

Стараясь уговорить себя, Елена успокаивалась. На какое-то время ей показалось, что плач стих, но потом он раздался снова. Чем дольше она слушала этот звук, тем меньше он пугал ее. Напротив, монотонный плач начал действовать убаюкивающе, словно колыбельная, напоминающая о давно забытом детстве.

Елена, видимо, задремала, а когда пришла в себя, то увидела, что в темнице горит свеча, на стуле стоит кружка с водой и лежит ломоть хлеба. Возле стены валялась какая-то ветошь. «Видимо, отец был тут», – решила Елена.

Света свечи едва хватало, чтобы осветить небольшой кусочек пространства вокруг княжны. По сгустившимся со всех сторон теням она лишь могла судить, что темница довольно велика.

Сначала Елена подумала было отказаться от пищи. Пусть отец, когда придет в следующий раз, увидит ее полумертвую. Может, тогда сжалится над ней? Но какое-то внутреннее чутье подсказывало Елене: тебе скоро понадобятся все твои силы. Надежда не хотела так легко отпускать.

Елена пригубила воды и съела хлеб, а потом, взяв свечу, решила осмотреть помещение. Темница была выдолблена прямо в камне. Видно, это был какое-то подземный грот, созданный причудами природы. Елена заметила, что в одном месте неровные стены расходились и создавали узкий коридор, за которым, видимо, был еще один похожий грот. Она поднесла свечу к этому проходу и заглянула туда, но тут же вскрикнула и выронила свечку. Та упала и потухла, снова оставив Елену в темноте. Не сдержавшись, княжна завыла, снова прося о спасении, но никто ее не услышал.

Часы, а может быть, даже дни слились для Елены в длинную вереницу бесконечности. Она потеряла