Жестокое лето - Морган Элизабет

– Хочешь сбежать с завтрака?

Почему-то меня очень радует, что Зак всегда говорит прямо и не ходит вокруг да около. Не желая лгать, я с улыбкой киваю. Он тоже улыбается, качает головой и притягивает меня к себе.

– Ладно, иди посекретничай с подружками, но вечером приходи в бар и расскажи мне, что они постановили, хорошо?

Нужно соглашаться, просто чтобы выбраться отсюда и стереть его номер. С этой минуты я буду сторониться бара как чумы и делать вид, что ничего этого не было. Тут все очень запутанно, а я никогда не лезу в запутанные истории.

Но его улыбка, взгляд, теплая рука, обвивающая мою талию…

Я не могу.

Не могу улыбнуться, солгать и никогда больше не показываться ему на глаза.

– Ладно, договорились, – усмехнувшись, киваю я.

И в ответ получаю ямочки.

Они меня погубят, это уж точно.

– Господи боже, – шепчет Оливия.

Не знаю, слышит ли ее Зак, но даже если и да, он никак на это не реагирует.

– По дороге подбросим Ками в «Приморский клуб», – говорит он, все еще сжимая мое бедро, что ощущается очень приятно.

– Что? Почему? А Ками сама доехать не может?

Снова у Оливии тон капризной девчонки, и Зак, заметив это, каменеет лицом. Между ними определенно назревает серьезный разговор, но при мне он этого делать не будет.

И он прав.

Мне бы это слишком понравилось.

– Мы сюда приехали из «Рыбалки» на моем мотоцикле.

В комнате повисает тишина.

– На мотоцикле?

Зак кивает. Это уже становится интересным.

– Но ты никогда не возишь девушек на мотоцикле, – растерянно произносит Оливия.

Приятно слышать, что Зак не соврал, когда сообщил мне об этом.

– Значит, ты сама можешь сложить два и два, Ливи. Пошли, Кам. Помогу тебе собраться, а потом мы подбросим тебя до дома, – Зак опускает руку мне на поясницу и уводит из кухни раньше, чем его дочь успевает что-то возразить.

– Я поведу, – объявляет Зак через десять минут.

За это время я успеваю собрать вещи, почистить зубы зубной щеткой, которую он объявил «моей», и натянуть поверх платья его огромную футболку. Еще мы немного пообжимались у него в спальне, отчего мне только сильнее захотелось продолжения.

– Я сяду впереди, – презрительно глянув на меня, бросает Оливия.

– Оливия, Камила мой гость, – возражает Зак.

– Пап, она моя начальница.

– И гостья, прекрати так себя вести, Оливия Саманта, иначе у нас будут большие проблемы.

До чего же хочется поддразнить ее из-за того, что папочка назвал ее полным именем.

– Все нормально, Зак, – негромко возражаю я. – Посижу сзади. Все равно мне скоро выходить.

На самом деле мне хочется сказать: все нормально Зак. Доберусь до клуба на такси, а потом удеру с острова. А может, и из самого проклятого Нью-Джерси.

Но я сдерживаюсь.

Так поступить означало бы признать, что Оливия и змеи победили, а этому не бывать.

– Точно? – ласково глядя на меня, спрашивает он.

Черт! Нельзя мне западать на этого парня.

Нельзя восхищаться тем, как смягчается его взгляд, когда он смотрит на меня.

Оливия, конечно, тоже это замечает и звучно фыркает.

Отец резко оборачивается к ней.

– Да твою мать, Оливия, прекрати! Хватит вести себя как избалованная девчонка, я тебя не так воспитывал! Ты мои правила знаешь.

Он сверлит взглядом ее, она – его, сразу видно, такие стычки между ними не редкость.

Наконец она закатывает глаза и бросает:

– Капризы оставь за дверью.

Подавив смешок, который так и рвется наружу, я берусь за ручку задней двери.

– Все нормально. Мне все равно надо ответить на письма.

И вот что случается.

Зак, расхохотавшись, подходит ко мне, обнимает и целует в волосы, крутя на пальце ключи Оливии.

– Хочешь рассказать обо всем подружкам даже до приезда домой?

И пускай я отличная лгунья, тут мне не отвертеться.

Да и кто станет утверждать, что после такого попадалова не расскажет обо всем друзьям?

Так что я с улыбкой киваю.

Он же качает головой.

– Передавай привет.

Потом открывает передо мной заднюю дверь машины и смотрит, как я забираюсь внутрь.

25

Зак

Ливи молчала до тех пор, пока мы не высадили Ками. Я вышел из машины проводить ее до номера, поцеловал, прижав к двери, и взмолился тому, кто бы там меня ни слышал на небесах, чтобы она не восприняла это как прощание, потому что я ею точно еще не насытился.

Ливи молчала, когда я снова забрался в машину и повез ее в забегаловку на острове, молчала и в первые десять минут после того, как Лори записала наш заказ – бог знает зачем, ведь вот уже пятнадцать лет мы всегда берем одно и то же.

И вот нам приносят кофе, я делаю глоток, откидываюсь на спинку сиденья и смотрю на нее.

– Ну так объяснишь мне, что это за хрень?

Впервые с тех пор, как мы вышли из дома и сели в машину, она смотрит на меня, а я – не впервые – вижу в ней мать.

Из нее лезет та самая сволочная натура, которую я все ее детство пытался вытравить. Не знаю, можно ли унаследовать избалованность, но если да, с Оливией точно это произошло. К счастью, чаще всего она держит ее в узде и выпускает, лишь когда мать в городе, а сама она тусуется со змеями из «Приморского клуба».

Я никогда не планировал с Мелани никаких отношений, это должен был стать одноразовый секс.

Она ведь была богатенькой девчонкой, которая приехала сюда на лето тратить папины денежки.

Мы познакомились в набитом людьми баре, я был слишком пьян, чтобы принимать правильные решения, после даже завтракать с ней вместе не захотел, удрал еще до рассвета.

Хороший поступок?

Нет, конечно, я поступил как козел.

Но карма всегда тебя догоняет, и за неделю до Дня труда мне позвонили с неизвестного номера.

Мелани была беременна. И я оказался связан с ней до конца жизни.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – отвечает Ливи.

Она вот уже десять минут помешивает ложечкой кофе, словно иначе сахар не растворится.

– В игры будем играть? Ты станешь притворяться, будто не понимаешь, о чем это я, и мне придется на пальцах все тебе объяснять, как десятилетке? Или, может, поведешь себя как двадцатитрехлетняя женщина, которая, блин, колледж окончила?

Она все так же молча помешивает кофе. Так и хочется вырвать