Жестокое лето - Морган Элизабет

– Можно я тебя сфотографирую? – хрипло спрашивает он, глядя туда, где его член исчезает во мне.

– Что?

– Сфотографирую тебя сейчас. Как ты впускаешь меня. Черт.

Я отвожу взгляд от его искаженного болью и удовольствием лица и опускаю его ниже, туда, где его член медленно входит в меня и выходит обратно, мучая нас обоих.

– Не понимаю, – шепчу я, едва способная говорить. Он сжимает руку, удерживающую мое бедро, и я, застонав, продолжаю. – Зачем?

– Да чтобы до конца жизни дрочить на твое фото, Ками!

Как горячо!

Так горячо, что я сжимаюсь вокруг него, и он стонет.

– Только если ты не против, ангел.

Облизнув губы, поднимаю взгляд с того места, где мы соединяемся, к его лицу. И вижу, что он смотрит на меня, словно читает мои мысли, и ждет ответа.

От его взгляда все мои разумные соображения разлетаются, жар невыносим, и он смотрит на меня как одержимый.

Одержимый мной.

Моим телом.

Черт!

– Хорошо, – выдыхаю я. – Только чтобы лица не было видно.

Ну хоть что-то я еще соображаю.

– Без лица. Черт. – Он дотягивается до телефона, открывает его, смотрит в экран, поднимает аппарат над нами и стонет, явно вдохновленный тем, что видит.

Моя киска снова сжимается.

Вот и еще один фетиш, о существовании которого я даже не подозревала.

Совершенно забыв, какой меня считает разум, я опускаю руку и кладу пальцы на клитор.

– Блин, да, поиграй с ним.

Он держит телефон прямо над нами, продолжая медленно трахать меня, то выходя, то входя снова и свободной рукой удерживая меня за бедро.

– Давай, детка, снимем вместе классный ролик.

Это чертовски горячо. И я делаю, как он просит.

Медленно кружу пальцами вокруг клитора, заводясь все сильнее, сильнее, сильнее, пока…

– Зак, я сейчас кончу, – шепчу я едва слышно.

– Давай, кончи для меня, – говорит он, и больше мне ничего не нужно.

Выгнув шею и задыхаясь, я кончаю, по телу волнами прокатывается удовольствие, бедра подаются вперед, чтобы принять его глубже, он рычит, а мои стоны звучат все громче.

– Черт, вот так, ангел, – болезненно выдыхает он, я же сжимаю его член, упершись ступнями в кровать. – Трахай себя моим членом и утащи меня за собой.

И снова тянущее чувство внутри нарастает.

– Не могу, – шепчу я и, вывернув шею, пытаюсь рассмотреть его лицо в полумраке комнаты. Направив объектив на то место, где его член исчезает во мне, он смотрит прямо мне в глаза. – Это слишком.

– Нет, можешь, Ками. Черт, дай мне еще один. Давай, детка. Поиграй со своим клитором.

Касаюсь пальцами припухшего чувствительного клитора, жар опять нарастает, бедра подаются вперед, чтобы принять его, чтобы снова столкнуть меня за край.

Я даже не понимаю, что он уже не движется, просто позволяет мне взять то, что мне нужно.

– Офигенно, – в искреннем восхищении произносит он, отпускает мое бедро, чтобы я двигалась свободнее, второй же рукой продолжает удерживать телефон.

Представив, как все это будет смотреться на видео, я снова сжимаюсь вокруг него. Все это так сильно и всепоглощающе, а я так близко к краю, что это немного пугает.

– Не могу… Слишком… – в панике шепчу я, задыхаясь, чувствуя, как удовольствие разливается в животе, в пояснице, везде. Напряжение такое сильное, что, кончив, я, наверное, просто разлечусь на куски.

– Знаю, знаю… Я тоже близко… Просто двигайся. Дай мне кончить, Камила, – произносит он сдавленно.

И меня срывает – то ли от того, что он тоже ощущает это всепоглощающее чувство, то ли от того, что по голосу слышно, как сильно он хочет кончить, то ли от того, что мне хочется довести его до оргазма…

Так или иначе, с моих губ срывается стон, спина выгибается, и я снова кончаю, выкрикивая его имя. Он падает на меня, вбивается в последний раз и, наконец, кончает. Мир вокруг кружится, меня уносит на облака удовольствия. Но Зак настоящий.

И я точно знаю, что он мой – пускай только в эту минуту.

23

30 мая, вторник

Ками

Проходит несколько часов, а мы с Заком все еще лежим в его постели, укрывшись белыми простынями. На тумбочке у кровати осталось немного крекеров и сыра, которыми мы перекусывали в полночь.

Насколько же это лучше, чем тусоваться на вечеринке богатых змеюк.

– Посмотри, – говорит Зак, снова взявшись за телефон.

И мое тело вспыхивает огнем от воспоминаний о том, что там записано, что он сделал.

Что мы сделали.

Никогда не думала, что мне такое понравится – чтобы кто-то фоткал и снимал меня на видео ради своего удовольствия.

Но от мысли, что у Зака останется такая память обо мне…

Черт!

– Хочу, чтобы ты посмотрела. Если тебе не понравится, я удалю. О таких вещах нужно договариваться заранее, но у меня от тебя совсем крышу сорвало…

Ну вот, Зак только что сдал очередной мой экзамен. Хотя до последней минуты я не догадывалась, что экзаменую его.

– О, – выдыхаю я, глядя на него.

Уголки его губ приподнимаются, будто бы он читает мои мысли и понимает, как сильно мне понравились его слова.

– Ага.

Он зарывается пальцами мне в волосы, скользит рукой вниз к плечу, касается его большим пальцем.

В его движении нет страсти, просто… Он как будто никак не может от меня оторваться, постоянно хочет трогать.

– Значит, тебя это заводит? Фотки и все такое?

– Меня многое заводит. Иногда мне хочется снимать откровенные фото во время секса. Но самый большой мой фетиш – красивые недоверчивые к людям девушки, которые ходят ко мне в бар флиртовать и рассказывать о своих несчастьях. А уж если они продолжают называть меня Ямочки даже после того, как узнали мое имя…

Я смеюсь, увидев, что они, ямочки, снова появляются на его щеках, а он качает головой.

– Кстати об именах, какая у тебя фамилия?

– Фамилия?

– Ага, для протокола, вдруг ты окажешься серийным убийцей.

Он улыбается все шире.

– Андерсон.

В этом имени мне мерещится что-то знакомое, но мысль ускользает от меня и тонет в пучине усталости, адреналина и истомы после отличного секса.

– Закари Андерсон.

Мне нравится, как это звучит. Зак с улыбкой целует меня в губы и снова листает галерею в телефоне.

– Ладно, смотри, – он протягивает мне мобильник.

Я бросаю взгляд на экран и забираю телефон, чтобы рассмотреть получше.

Потому что фотография очень откровенная.

Сексуальная.

Просто дикая.

Но и жаркая, черт, очень жаркая.

Зак на мне, обнаженный, его член