Землянка в Межгалактической Академии - Лира Дарк

— Присаживайся, земляночка. Сегодня ты попробуешь нечто действительно редкое.

— Всё ещё надеюсь, что ты не собираешься меня отравить, — пробормотала я, опускаясь в кресло.

— Пф, отравить? — Ранар усмехнулся. — Разве я когда-нибудь был настолько примитивен?

Он разлил напиток по чашкам. Чай был темно-сиреневого цвета, с лёгким перламутровым отблеском. Аромат усилился, стал мягче, глубже, с какой-то пряной сладостью. Я осторожно пригубила. На вкус он был странно тёплым, будто не во рту, а в груди. Очень приятно.

С каждой минутой я чувствовала, как моё тело постепенно становится... легким. Тепло поднималось от живота к груди, щеки слегка вспыхнули. В голове появилось лёгкое, необъяснимое волнение. Ничего явного, но… ощущение, как перед свиданием, или как будто кто-то смотрит на тебя с интересом.

Я подняла взгляд на Ранара.

Он пристально наблюдал за мной. В его глазах блеснуло что-то похожее на лукавство.

— Что-то не так? — спросила я, нахмурившись. — У меня… Мне жарко немного.

— Ах да, — произнёс он спокойно, облокачиваясь на спинку стула. — Должен был, наверное, предупредить. У нас на Лантаре этот чай — обычный стимулятор гормона счастья у мужчин. Приятное расслабление, лёгкость, эйфория.

Я моргнула, чувствуя, как дыхание стало чуть чаще.

— А… у женщин?

Он прищурился, и уголки его губ поползли вверх.

— Ну… действует несколько иначе. Активирует рецепторы удовольствия. По сути, афродизиак. Натуральный, мягкий… но весьма эффективный.

— Ты… ты издеваешься?

— Ни в коем случае, — почти ласково сказал он. — Я же просто предложил чай.

Я поставила чашку обратно на стол, моргнула, пытаясь сосредоточиться. В теле будто разлилось медленное тепло — не как от температуры, а как будто внутри запустился странный ток, мягкий, тянущий. Щёки вспыхнули, дыхание стало чуть глубже, и я вдруг поймала себя на мысли, что слишком внимательно разглядываю Ранара.

Я нахмурилась.

— Что это был за чай? — спросила я, глядя на него.

Он всё ещё сидел напротив, расслабленный, довольный, с лёгкой улыбкой. Но, услышав мой вопрос, приподнял брови.

— В смысле? — переспросил он. — Обычный люминарский сбор. Мне его недавно прислали с Лантара. Я часто его пью, он помогает… ну, расслабиться. Настроение поднимает.

Я прищурилась.

— У меня… странные ощущения. Как будто... — я запнулась, не зная, как сформулировать прилично. — Нехорошо это. Ты уверен, что он безопасен для… других рас?

Ранар опустил чашку и медленно выпрямился.

— Подожди… ты серьёзно? — Он посмотрел на меня чуть более внимательно. — У тебя учащённое дыхание?.. Щёки... О, нет.

— О, нет? — повторила я с подозрением.

— Я знал, что на мужчин действует как стимулятор настроения… — он замялся. — Но у нас просто… никогда не проверяли, как он влияет на женских особей других рас. Или вообще на землян.

— То есть ты мне дал неизвестную смесь, не зная, как она на меня подействует?

— Я сам пью её с шестнадцати лет, Элла. Ты первая земляночка, которую я решил угостить.

Я резко откинулась на спинку стула и уставилась в потолок.

— Великолепно. Просто идеально. Экспериментальная лаборатория имени Ранара.

Он кашлянул, будто сдерживая смех.

— Ну... по крайней мере, ты выглядишь довольной. На вид — никаких побочных эффектов.

Я вскинула на него глаза.

— Хочешь узнать, будут ли побочные, если я закину в тебя этот стол?

Он только усмехнулся, явно довольный происходящим больше, чем следовало бы.

Я поставила чашку на стол, так и не отпив больше ни глотка. Внутри разливалось странное, тяжёлое тепло — от шеи к груди, к животу, по рукам, будто от тонкого электричества. Не обжигающе, но достаточно, чтобы я чувствовала: со мной происходит что-то… странное.

Я нахмурилась, откинулась на спинку кресла и перевела взгляд на Ранара. Он, в отличие от меня, чувствовал себя прекрасно. Даже слишком.

— Окей, — я сказала медленно, — я не хочу быть драматичной… но что это был за чай?

Он лениво приподнял бровь и отложил свою чашку.

— Я же сказал. Это люминарская смесь. Нам её присылают в герметичных капсулах с Лантара. Обычно пьют мужчины, чтобы сбалансировать гормональный фон, особенно в периоды повышенной нагрузки или стрессов.

— А женщины? — спросила я подозрительно.

Он прищурился и на секунду замолчал, будто оценивая, стоит ли говорить вслух. Потом пожал плечами.

— У нас… с женской физиологией всё чуть сложнее. Люминарские женщины довольно фригидны. Даже в период овуляции у них почти нет желания вступать в контакт. Поэтому... — он слегка усмехнулся, — чай традиционно дают им именно в эти дни. Чтобы стимулировать, скажем так, “естественные инстинкты”.

Я медленно моргнула.

— И ты не подумал, что для меня, земляночки, этот чай может сработать слишком… эффективно?

— Я не знал, — честно сказал он. — Серьёзно. Я сам пью его каждый вечер, как кто-то пьёт мяту перед сном. Ты первая не-люминарка, кому я предложил чашку. И, признаться, результат… весьма интересный.

Я закатила глаза, отворачиваясь.

— Великолепно. То есть я, получается, только что выпила гормональный стимулятор для люминарских фригидных дам?

— Технически — да, — ухмыльнулся он. — Но, если честно, на тебе он сработал куда ярче.

— Спасибо. Супер. Просто спасибо, Ранар. Приятно быть полевым экспериментом.

Он рассмеялся:

— Я бы сказал — впечатляющим. Но ты, кажется, слегка нервничаешь. Может, всё-таки ещё полчашечки?

Я схватила подушку с кресла и кинула в него. Он увернулся, всё так же смеясь.

Чёрт. Только я могла вляпаться в подобное из-за чашки чая.

15.

Я откинулась на спинку кресла, стараясь дышать глубже, но это не помогало. Ощущение тепла внутри стало стремительно разрастаться, охватывая всё тело. Оно не было похоже на простую усталость или расслабление. Это было другое.

Тёплая волна скользнула от грудной клетки вниз, и, когда она достигла живота, мне пришлось резко втянуть воздух. Он будто вспыхнул изнутри — тугим, ярким, почти обжигающим жаром, который, казалось, вот-вот расползётся по всему телу.

Я склонилась вперёд и обхватила себя руками, едва сдерживая стон. Не от боли — от ощущения, которое невозможно было описать одним словом. Всё внутри пульсировало, словно тело вдруг стало воспринимать каждое прикосновение, каждый вдох — слишком остро.

Щёки горели, грудь тяжело вздымалась, в