Следующая цель – твое сердце - Нетта Хайд

– Помощь обычно сопровождается характерными словами, разве нет? – выгнув бровь, интересуюсь у него.

– Тея, помоги мне, пожалуйста, – выделяет последнее слово, глядя в мои глаза.

– Только если впустишь меня в библиотеку, – выдвигаю условие, надеясь попасть в настоящий книжный рай.

– Хорошо, – слишком быстро соглашается.

– Так просто? – недоверчиво спрашиваю.

– Да, Тея, – утвердительно кивает. – Но мне нужна твоя помощь как можно скорее.

– Да хоть сейчас. Куда идти и что нужно делать? – ставлю ведерко с мороженым обратно в морозильную камеру, чтобы вернуться за ним немного позже.

– В студию.

– Я не хочу никуда ехать, Мэддокс, – на выдохе протягиваю предложение и следую за ним вниз по ступенькам, ведущим, как будто бы в подвал.

– А я и не говорил, что нам нужно куда-то ехать, – говорит и открывает передо мной дверь в комнату, погруженную в творческий беспорядок.

– Вау, – все что могу сказать, глядя на шикарные картины, висящие на стенах серого цвета. – Это потрясающе. Все это – твои работы? – спрашиваю, повернувшись к нему.

– Да, – признается, поджимая губы.

– Мэддокс, у тебя настоящий талант, – затаив дыхание, рассматриваю самую дальнюю картину. На ней изображена утонченная женщина, окутанная простыней, которая искусно прикрывает некоторые участки ее грациозного тела. – Ты… ты меня удивил, я не ожидала увидеть ничего подобного.

– Тея, прежде чем начнем, я должен извиниться за то, как вел себя тогда в библиотеке, как настоящий ублюдок.

– Только тогда? – спрашиваю с легкой усмешкой.

– Тея, прости меня, я был неправ, – его голос звучит искренне. И, если честно, я ни капельки не злюсь из-за того случая.

– Не парься, я не из обидчивых. Но на обнимашки можешь не рассчитывать, – машу указательным пальцем перед его лицом.

– Очень жаль, в моих объятиях жарко, а ты, похоже, замерзла, – он скользит взглядом по моей груди, обтянутой белой майкой.

– Глаза выше, мистер Мэд!

– Тея, сейчас я буду внимательно рассматривать все, что находится и выше, и ниже, – говорит он, доставая из чемодана кисти и устанавливая мольберт. – Как ты уже заметила, мои работы носят особенно интимный характер. И если ты все-таки согласишься, то шанса сбежать отсюда не будет, пока я не закончу.

– Что мне делать?

– Я хочу, чтобы ты разделась, – серьезно произносит он. – Но только как муза для художника. Я хочу, чтобы ты раскрылась полностью передо мной, чтобы я смог запечатлеть твою истинную сущность.

– Полностью? Я имею в виду: я должна раздеться полностью? – мои брови поднимаются, но идея мне не кажется такой уж устрашающей. Его картины прекрасны, и стать частью его творчества – это захватывающая перспектива.

– Нет, достаточно, чтобы я видел твою фигуру, скрытую под этим мешком, – он кивает на мою длинную толстовку, застегнутую до пупка.

– Только как для художника, – медленно расстегиваю молнию на толстовке и снимаю ее, бросая на стул, следом снимаю майку и шорты, бросая их туда же. Хорошо, что после душа я додумалась надеть красивое белье черного цвета, как будто знала, что стану частью одной из картин талантливого творца. Став уверенно, я ощущаю обжигающий взгляд Мэддокса на своем теле.

– Я поражен, – приглушенно вырывается у него.

– Ты ожидал увидеть что-то другое?

– Я не думал, что ты настолько… красива и подтянута, – признается он.

– Мэддокс, я хочу мороженое и прошерстить библиотеку, так что давай скорее закончим с этим, и я пойду поем в уютной обстановке.

На протяжении почти двух часов Мэддокс делает наброски моего тела, ловя каждую деталь. Я наблюдаю за его уверенным движением руки, создающим очередной шедевр. Этот парень должен открыть свою галерею – он мог бы зарабатывать миллионы на своем таланте.

Коннал был прав: за грубо отточенной маской суровости Мэддокса прячется на удивление мягкий и добрый человек. Хотя внешне он кажется колючим и неприветливым, на самом деле общение с ним приносит удивительное ощущение легкости и комфорта, так же, как и с Тео. Видимо, Джеймс Каттанео вообще не принимал никакого участия в их воспитании, полностью полагаясь на нянь и воспитателей и отдавая все свое внимание старшему сыну. Это единственное, что может объяснить такой разительный контраст между ними и Хантером.

Мэддокс подходит ко мне и, прикоснувшись к моему лицу, поднимает его немного выше, чтобы освещение лучше подчеркивало контуры.

Услышав звук открывающейся двери, Мэд и я устремляем взгляды туда и видим, как в студию вваливается придурок, которого я минуту назад вспоминала.

«Как же ты вовремя, малыш! Я уже подумала, что все пройдет нормально. Кажется, я ошиблась.»

– Мэд, я такой приду… – начинает он, но, заметив меня, замирает, как статуя. – Что… – его лицо багровеет от злости, меняется на глазах – от недовольства до ярости. Он в гневе, он раздражен… и он пьян. – Что за херня здесь происходит?! – орет он, сжимая челюсти от напряжения и стараясь контролировать свои эмоции. Впрочем, сейчас ему это вообще не удается. А я так и стою: спокойно, не обращая внимания на его вопросы, полностью сосредоточенная на своем задании – позировать. – Я, блять, задал вопрос! – он швыряет стакан с водой, стоящий на столе, в стену, из-за чего прозрачное стекло бьется и разлетаются повсюду. На секунду прикрываю глаза, чтобы набрать воздуха в легкие и не сорваться.

– Хант, я… – начинает Мэддокс, пытаясь объясниться, но Хантер не дает ему закончить.

– Выйди! Сейчас же выйди отсюда! – яростно кричит брату.

«Окей. Все хорошо.»

Сдерживаю дыхание, словно перед прыжком с утеса, говорю Мэддоксу:

– Иди, все в порядке, – успокаиваю окаменевшего парня.

– Тея, – он поднимает толстовку со стула и заботливо накидывает ее на мои плечи.

– Я сказал тебе уйти! – с новой силой звучит голос Хантера.

– Иди, я справлюсь, – выдавливаю улыбку и, прикоснувшись к плечу Мэддокса, толкаю его к выходу.

– И что это, блять, только что было?! – Хантер быстрым шагом приближается ко мне, пока я застегиваю молнию на своей толстовке.

– А на что это похоже, охотник? – отвечаю вопросом на вопрос и улыбаюсь ему, надев на лицо свою любимую маску. Затем опускаюсь за шортами, но он резко хватает меня за руку и грубо впечатывает меня в стену спиной, заставляя упасть одну из картин.

– Галатея, когда ты начнешь вести себя нормально?! – его дыхание, пропитанное алкоголем, обжигает мое лицо.

– С тобой? – удивленно спрашиваю. – Никогда, – поднимаю свободную руку, чтобы убрать прядь с лица, но он перехватывает и ее, задирая над моей головой.

– Почему ты мне врешь? Зачем ты делаешь это? – его голос трещит от отчаяния.

– Я? Я не вру. Ты сам делаешь выводы, не узнав всей правды, – спокойно объясняю, удерживая