Судьба магии - Бет Рэвис

Я объявляю нашему отряду, что мы остановимся в маленьком деревенском трактире.

Бригитта смотрит на меня с выражением крайнего ужаса, будто само то, что мы выполняем важнейшее задание, означает, что мы должны спать на земле в лесу.

Корнелия не дает Бригитте возможности заворчать. Она взвизгивает в знак согласия и запрокидывает голову, отчего ее рыжие волосы выбиваются из-под капюшона плаща.

– Да. Ты можешь чтить традицию и разбить лагерь, если хочешь, Бригитта. Возьми с собой стражу. Но я буду спать в кровати.

Стражи Гренцвахе переглядываются и, похоже, разрываются между желанием насладиться комфортом и чувством долга.

Бригитта вздыхает.

– Ладно, – соглашается она, и если на ее лице и мелькает облегчение, она быстро его скрывает.

К трактиру примыкает конюшня, где мы оставляем лошадей на попечение нетерпеливых конюхов, которые готовы позаботиться о наших скакунах даже с большим энтузиазмом, когда Алоис достает мешочек с монетами.

Он высыпает горсть золота себе на ладонь.

– Этого хватит, чтобы накормить и разместить лошадей на ночь? – спрашивает он у меня.

У двух конюхов почти слюнки текут. По их понурым лицам и долговязым конечностям, а также по тому, как блестят их глаза при виде постояльцев, я легко могу догадаться, что у них не так много гостей, не говоря уже о прибыли, поэтому, если Алоис будет показывать деньги, нас либо ограбят, либо воздвигнут ему статую на городской площади.

– То, что надо, – говорю Алоису, и он отдает монеты. Конюхи берут деньги так, словно им вручают мыльные пузыри.

Я ловлю взгляд того, кто выглядит старше, он примерно моего возраста.

– Вы не видели, здесь не проходили солдаты? – спрашиваю я. – В черном?

Мы покинули Трирскую епархию и оказались на протестантских землях, но моего брата никогда не интересовали тонкости политической или религиозной борьбы. Он бы прорвался с помощью грубой силы своего войска, если бы понадобилось, независимо от того, кому эта земля принадлежит.

Конюх качает головой:

– Никого, кроме воинов нашего лорда. Ничего необычного. – Он колеблется, сжимая в кулаке монеты, и переводит взгляд со своего сокровища на меня с внезапной настороженностью. – Что-то случилось, Fräulein?[19]

Мой инстинкт подсказывает сказать ему «нет». Солгать, пощадить их.

Но я прикусываю щеку изнутри.

– Возможно, что-то случилось. Здесь было наводнение?

– Да. – Взгляд конюха мгновенно мрачнеет. – День назад на окраине деревни затопило ферму. Необычно для этого времени года. А почему вы спрашиваете, Fräulein?

Это может оказаться пустяком. Наводнение на одной ферме вряд ли сравнится по силе с разрушительным разливом Мозеля.

Я качаю головой:

– Неважно.

Конюх кивает, его осторожность сменяется практичностью. Я прежде видела такие лица, как у него, полные решимости. Он повидал битвы, пережил их и знает, что впереди его ждет еще немало борьбы.

У меня сдавливает горло.

«Что, если бы магия была повсюду? Что, если бы, что, если?..»

Эти мысли сводят меня с ума. Будто у меня внутри прорвало дамбу и теперь я полна возможностей.

Трактир пуст, как и сказали в конюшне, и хозяин с радостью готов нам услужить. Бригитта со свойственной ей быстротой договаривается о ночлеге, отправив стражу на патрулирование, пока мы устраиваемся в комнатах. Хозяин предлагает приготовить ужин. Час уже поздний, но Алоис и Корнелия не отказываются от возможности подкрепиться горячей едой.

Отто открывает было рот, но я хватаю его за руку и тащу к лестнице.

Он, спотыкаясь, идет за мной, и его удивленный смех – будто освежающий ветерок.

– Ты не голодна?

– Позже, – говорю ему и тащу в отведенную нам комнату.

Трактир построен из прочного дерева, плотного и твердого, которое повидало немало путешественников. Комната проста: потертый соломенный матрас на высокой раме, кувшин с водой на столе у затушенного очага. Единственное окно закрыто ставнями, и когда я запираю за нами дверь, в комнате становится темно.

Легкое настроение Отто начинает рассеиваться, когда я подхожу к камину и разжигаю его.

– Liebste… – произносит он.

Языки пламени вспыхивают, окрашивая Отто в оранжевые цвета, пока он смотрит на меня, и в молчании между нами повисает вопрос.

Я стряхиваю пепел с юбки и поворачиваюсь к Отто:

– Забудь свои развратные мысли, Jäger. Я привела тебя сюда не для того, чтобы ты мог делать со мной все, что захочешь.

Отто усмехается и проводит рукой по волосам, его темные пряди выбиваются из шевелюры и обрамляют лицо.

– Scheisse. А ты знаешь, как соблазнить мужчину.

– Я не соблазняю тебя. В том-то и дело. – Я киваю на матрас: – Снимай рубашку. Ложись на живот.

Он моргает, уставившись на меня.

– Что, прости?

– Снимай рубашку. Ложись. – Я расстегиваю плащ и протягиваю руки к огню, пытаясь согреть их, радуясь, что комната маленькая. Она быстро нагревается, и когда Отто открывает рот, чтобы снова задать вопрос, я понимаю, что дело не в холоде.

– Пожалуйста, – перебиваю я. Поворачиваюсь спиной к огню и встаю перед Отто. Наша связь становится крепче, чем ближе мы находимся друг к другу, а эмоции, исходящие от Отто, смешиваются с тяжестью его присутствия и теплом его тела.

– Фрици, я…

– Фрици!

Мы подпрыгиваем от пронзительного крика, вылетевшего из пламени. Я оборачиваюсь и вижу лицо кузины в оранжево-желтых всполохах, словно вылепленное из золоченого огня.

– Лизель! – вскрикиваю я, прижимая руку к груди. – Триединая, сохрани… прекращай так делать. – Мой испуг резко перерастает в беспокойство: – Подожди… что случилось? Почему ты снова с нами связываешься?

Лизель улыбается, так что моя паника стихает и раздражение вспыхивает снова.

– У нас все в порядке! – щебечет Лизель. – Хильда попросила меня связаться с Бригиттой, и они так гадко болтали о лю-ю-юбви… я сомневаюсь, что Абноба хотела, чтобы это заклинание использовали для этого.

За спиной Лизель раздается голос:

– Я же говорила тебе не слушать.

Лизель строит гримасу, оборачиваясь.

– Сомневаюсь, что магия долго продержится, если меня рядом не будет! – говорит она, но ее невинный тон дает понять, что Лизель не сомневается, магия никуда не денется, ей просто любопытно. – В любом случае, – она переводит взгляд на меня, – Бригитта сказала, что с вами все в порядке, но я хотела проверить, потому что мы ничего не слышали о Дитере, а Филомена и Рохус пытаются его разыскать, но у них ничего не выходит, а мне очень скучно, потому что Хильда заставила меня вернуться в школу, и я…

– Лизель. – Я опускаюсь на колени у камина. Ее лицо, словно вылепленное из пламени, поворачивается ко мне, в широко раскрытых глазах успевает мелькнуть страх, прежде чем она дерзко улыбается.

Мое раздражение рассеивается.