Академия «505». Крах Ремали. Часть 1 - Дария Эссес

Я молча делал это. Почему-то верил, что она хочет мне помочь.

– Не знаю, дорогая.

Ксивер вдруг опустила взгляд в пол и обняла себя за колени. Я что-то не так сказал?

Когда уже хотел извиниться, она взглянула на меня из-под опущенных ресниц и провела язычком по нижней губе. Мое сердце пропустило удар, а потом забилось быстро-быстро. Ее зубы прихватили мягкую плоть, и мне пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не наброситься на нее.

Ей шестнадцать.

Нас хотят убить.

А я хочу ее.

– Ты флиртуешь со мной? – прохрипел осевшим голосом.

– А что, если и так? – Она заинтересованно наклонила голову вбок. – Если бы мы встретились в другом месте и в другое время, ты бы обратил на меня внимание?

– Я бы сделал тебя своей.

Ни капли сомнения.

Ее глаза тут же наполнились восхитительным огнем.

– Поклянись, что мы выберемся отсюда и ты сдержишь свое слово.

Я положил локти на колени и, не отводя от нее взгляда, впервые в жизни произнес слова, в которых был безусловно уверен:

– Клянусь, что найду тебя, где бы ты ни была, Ксивер.

А потом в помещение вошли три вооруженных человека, одного из которых я возненавидел всей душой. Регулус Ланцет. Я слышал его имя.

Он обращался с Ксивер как с никчемной. Испорченной. Прямо на моих глазах схватил ее за локоть и припечатал лицом к стене, чтобы обыскать. Передо мной появилась красная пелена, и я набросился на него, желая пустить кровь и окрасить эти выбеленные стены в алый.

Я боролся с ними каждый день.

Ради нее.

Спустя столько лет я сдержал свое слово.

Я нашел ее.

Это воспоминание появилось перед глазами, когда мы ехали по Акранесу. Я схватился за голову и чуть не врезался в дорожный знак, а испугавшейся Ксивер сказал, что такое иногда случается.

Она вспомнит это, когда придет время.

Если уже не вспомнила.

Тогда перед экспериментом, в 2050 году, они стерли нам память, будто хотели сделать наши разумы идеально… чистыми. Новыми. А когда произошел взрыв и началось Падение, вернули все воспоминания, кроме опытов, и отправили на следующие этапы: сначала в Рейкьявик, а потом в академию. Я поступил туда сразу же после ее открытия.

И вот сейчас, спустя столько лет, я в точности повторил бы каждую клятву, которую дал или не успел дать этой девушке.

Когда мы ехали в город, я настолько погрузился в темноту, которую вызывали во мне мысли о Лире, что отгородился от Ксивер. Но она всегда возвращала меня обратно. Всегда.

Услышав историю, которую она хранила глубоко внутри, но решила доверить мне, я всем существом возжелал, чтобы мир сгорел. Потому что именно он виноват в том, что Ксивер хотя бы на секунду задумалась о своей смерти.

Даже сейчас мне было больно так, как никогда прежде.

Сердце кровоточило. Дыхание прерывалось.

Ее могло не стать.

Но я пообещал себе, что не уничтожу до основания мир, а изменю его. Сделаю так, чтобы она была счастлива. Возглавлю кластеры, свергну правление, перестрою систему.

Потому что она – приоритет.

И чтобы дойти до этой цели, стоило начать с малого. С разговора с Тэтчером Шейном.

Смена на судостроительном заводе, где он работал последний год, начиналась в семь утра. На продумывание плана ушла неделя, поэтому мы с Зейденом уже ждали открытия железных дверей, дрожа от рвущегося с побережья ветра. Девушки проникли на завод по пожарным лестницам, что вели на крышу, а через нее – в корпусный цех.

Завод находился прямо на берегу Единого океана: ранее эта часть называлась Атлантическим. Оглядев здание, я отметил, что его половина буквально стоит на воде, поддерживаемая сваями.

На входе я показал поддельный пропуск с идентификационным номером одного из работников, которого пробил по базе данных, и удивился странной тишине вокруг. Обычно в такое время к заводу пришвартовывались судна, но сегодня в воде стояло только одно – громадное и напоминающее военный корабль. Сотрудников тоже было не так много, хотя я ожидал увидеть несколько сотен человек.

Мы с Зейденом облачились в специальные комбинезоны, что носили на производстве. Сокрушитель, созидатель, равновес, изгнанник – неважно. Если ты беден, слаб и не имеешь власти, дорога тебе одна – работа на правительство.

Так было при моем отце.

При мне не будет.

Войдя в такелажно-парусное отделение механического цеха, я исподлобья огляделся. На глаза упала черная прядь, а не серебристая. Ксивер покрасила ее и заставила меня надеть голубые линзы, чтобы стать более неузнаваемым.

Многие работники этого завода знали меня, потому что именно я их сюда устроил. После Падения производство перестало функционировать, но мне удалось восстановить его через бывших сотрудников отца, чтобы расширить рабочие места.

По седине они могли узнать меня.

Продолжая осматривать отделение, я нашел взглядом Зейдена. Он тихо переговаривался с какой-то грузной женщиной. Та пожала на его вопрос плечами и ушла на свой участок, а я поднял взгляд кверху.

Между балками промелькнули две тени.

– Мы не видим его, – раздался в слуховом устройстве тихий голос Ксивер. – Он точно работает в этом цехе?

– Да. Мы проверили это сотню…

– Эй, сопляк, а ну быстро за работу! Кто кластер кормить будет? Только благодаря нам столичные провизию транспортируют!

Мне пришлось сделать успокаивающий вдох, чтобы не разбить лицо какому-то обрюзглому мужчине.

Он же не в курсе, что я могу с легкостью размозжить его череп и распотрошить этот надутый едой живот, верно? Пусть живет.

– Кай, просто иди на свое место. Это управляющий производства, – предупредила Сиера.

– Слушаюсь и повинуюсь, – ответил уроду и, развернувшись, добавил: – Farðu í rassgat.[7]

– Что-что ты сказал?..

– Вам послышалось.

В голове раздался смешок Ксивер.

На то, чтобы отыскать среди одинаковых безликих фигур Тэтчера, ушло несколько часов. Мы с Зейденом возились с тентами, собирали якорные цепи и подготавливали спусковые устройства, пока Сиера искала мужчину по камерам, а Ксивер осматривала с высоты другие цеха.

Оказалось, Тэтчер знал, что мы пришли за ним.

Поэтому скрывался. До поры до времени.

– Это он, – бросил я Зейду, чувствуя предвкушение, словно на охоте. – Оставайся и следи за обстановкой.

Развернувшись в нашу сторону с другого конца помещения, Тэтчер не заметил меня на прежнем месте и забеспокоился. Он тут же ускользнул за две громадные цистерны, в которых хранилось топливо для суден.

Я узнал его по каштановым волосам, подернутым возрастной