Развод. Новая жизнь старой жены дракона - Анна Солейн

артефакт был ценен тем, что мог делать видимыми магические потоки. Ну, или временно делать невидимым что-нибудь другое. Тут главное не ошибиться с настройками и привязать эффект артефакта к, скажем, попаданию на предмет солнечных лучей.

Закончив с тем, чтобы слегка облучить люменографом одежду Люка (ох, надеюсь, я не ошиблась с углом расположения линз!), я победно ухмыльнулась и поймала тяжелый взгляд Дерена.

— Я говорил серьезно, — сказал он. — То, как ты себя ведешь — недопустимо для твоей репутации и опасно для тебя самой. И я положу этому конец. Лучше успокойся по-хорошему.

— Да? — прищурилась я. От боли все внутри буквально обливалось кровью. — Дорогой бывший муж, а если я не хочу успокаиваться? А если я роман закрутить хочу, а? Замуж во второй раз выйти? Что ты на это скажешь?

Глава 34.

Вздернув подбородок, я усмехнулась. Дерен смотрел на меня, не отрываясь, я тоже не собиралась отводить взгляд.

Почему-то вспомнился тот момент, когда я поняла, что хочу быть с ним больше всего на свете. Должно быть, в конце в самом деле начинаешь думать о начале. Зря тот фильм* казался мне дурацким, цитата очень даже верная.

Я тогда училась на третьем курсе, Дерен — на четвертом. Каждую зиму в академии с размахом проводили бал с пафосным названием Торжество Единства (все с большой буквы).

Он должен был символизировать единство людей и драконов, преподавателей и адептов, прошлого и будущего, безалкогольного пунша и тайком подлитого туда самогона.

На практике с единством как-то не срасталось. В тот раз главным событием бала стал папаша Люка, третьекурсник, который пригласил на бал первокурсницу, совсем бедную девушку из отбросов, и танцевал с ней весь вечер.

Это было событие! Самый популярный парень академии, младший принц, бабник и красавчик — половину семестра увивался за какой-то девчонкой, а потом еще и пришел с ней на бал!

Вот понятно же, к чему все шло, да? А я ей говорила!

Я старалась не спускать глаз с этой влюбленной дурехи, но все равно упустила момент, когда папаша Люка под хохот друзей заколдовал ее и заставил отплясывать на столе с пуншем что-то такое, на что даже стриптизерши в моем мире сказали бы: “Срамота!”

Бедняжка пыталась сопротивляться изо всех сил, но до дракона ей было далеко.

“А что такого? — делано возмущался этот венценосный засранец в ответ на ругань ректора. — Она просто перебрала пунша! Может, не стоит все-таки пускать в академию всякий сброд? Видите, что они творят?”

Бессильно сжимая кулаки, я думала о том, как до него добраться, когда от толпы вдруг отделился Дерен, подошел к папаше Люка и, одним глотком допив пунш из своего бокала, врезал ему по лицу.

Папаша Люка рухнул на пол, зажимая разбитый нос, Дерен отвернулся и направился к все еще дрыгающейся в конвульсии танца девушке.

“Ах ты…”  — пробормотал папаша Люка и ударил Дерена огнем в спину.

Завязалась, разумеется, драка, после которой папаша Люка загремел на месяц в больницу, а Дерена отправили под арест и собрались судить. За нанесение телесных повреждений, покушение на венценосную особу и почти государственную измену.

После того дня Дерена возненавидели все, включая, естественно, короля. Последний год учебы главы рода Эшборнов, старосты и лучшего ученика академии, был омрачен ужасным скандалом.

А я, узнав, что арест Дерен отбывает не где-нибудь, а в общежитии академии, не могла к нему не зайти. Просто... а как иначе? И вообще, нечего такое важное мероприятие, как арест, размещать в общежитии, где я каждый угол знаю. Да это же практически вызов!

“А ты не такой скучный, Эшборн, когда нарушаешь правила”,  — подколола я, когда всегда правильный и безупречный староста вдруг легко согласился сбежать со мной из-под ареста, чтобы просто погулять по крышам. Ну и поесть нормально, я заметила, пока следила за стражниками у двери, что кормят его ужасно.

“Я все равно должен за тобой присматривать, — раздражающе непоколебимо пожал плечами Дерен. — Удобно, что в этот раз ты сама решила мне в этом помочь. Так куда мы идем?"

“Спрашиваешь, чтобы опять настучать на меня преподам?”

“Я пока не в том положении”.

“Пока?!”

Дерен мягко засмеялся. Лунный свет, падающий в окна коридора, высветил тяжелый подбородок, высокий лоб и трогательно растрепанные волосы.

Тогда я впервые обратила внимание, какой у него красивый смех, и подумала, что, может, не такие уж дурочки все те, кто за ним бегает.

За то время, что Дерен находился под арестом — целых два месяца, — мы успели посидеть на крыше, выиграть конкурс пустых кружек в таверне, погулять по ночному городу, протащить в общежитие гномий самогон и пару раз уснуть вповалку прямо в “камере” Дерена.

Спустя два месяца состоялся суд, где Дерена, конечно, оправдали, разве что обязали выплатить приличного размера компенсацию его хрупкому высочеству, которое неизлечимо пострадало от нападения (жалко, не померло).

"Просто есть правильные вещи и есть — неправильные, — говорил об этом Дерен. — Пока от меня хоть что-то зависит, я буду поступать правильно".

Я сама не заметила, как в него влюбилась. Впрочем, в Дерена были влюблены все, что в этом удивительного? Удивительно скорее то, что я так долго продержалась.

Конечно, я продолжила свои попытки избавиться от него и убеждала его, что замуж за него не выйду. И вообще вся эта истинность какая-то ошибка! Еще не хватало! Где я и где все эти аристократические церемонии?

“Какой замуж? А как же великий род Эшборнов? И традиции? Что сказали бы твои предки, если бы увидели, что ты притащил в дом деревенщину? А я, между прочим, даже ножом и вилкой есть не умею!”

Дерен сжал зубы.

К тому моменту я уже знала, как важны для него традиции рода. Дерен, который после смерти отца стал старшим в семье, считал своим долгом вести себя достойно.

Меня восхищала его преданность.

Но подколоть ведь все равно надо?

“Ничего бы не сказали. Ты важнее”.

Я тогда растерялась, потому что не ожидала на свой шутливый вопрос такого серьезного и прямого ответа.

А потом Дерен притянул меня к себе, чтобы поцеловать.

И я не стала ему мешать.

А в какой-то момент вдруг поняла, что так хочу ему угодить, что готова бесконечно выбирать цвет салфеток, держать спину прямо и терпеть светские приемы.

Воспоминание развеялось, как дымка. Остались только мы с Дереном и пустая