Развод. Новая жизнь старой жены дракона - Анна Солейн

— Ну так как? — переспросила я. — Я должна всю жизнь провести как монашка? В том доме, который ты для меня снял? Пока ты развлекаешься со своей юной женой?

Дерен прищурился и отрезал:

— Хочешь замуж — выходи. За хорошего мужчину, которого я одобрю.

— Что?

Он с ума сошел?

— Я глава твоего рода, Анджела, — терпеливо пояснил Дерен. — И то, что ты отказалась от моей фамилии, не значит, что ты можешь делать то, что хочешь. Ты — моя ответственность.

— Да пошел ты в задницу! — выпалила я и замахнулась, чтобы его ударить.

Не бывший, а свидетель Иеговы: проще прибить, чем выгнать! Зачем я вообще с ним когда-то связалась?

Дерен удержал мое запястье.

— Веди себя прилично.

— Я двадцать лет вела себя прилично! Ради чего? Чтобы ты назвал меня скучной и выбросил на улицу?

— Может, не стоило кривить губы, когда я с тобой разговариваю? — рявкнул Дерен. — И отворачиваться, если целую? Ты попрошайкам на улицах чаще улыбаешься, чем мне.

Вздрогнув всем телом, я опустила взгляд. Сердце снова заколотилось от паники. Как он заметил? Я же старалась... не подавать вида. Я думала, все в порядке. Я думала... Как он узнал?

— Молчишь? — наконец сказал Дерен. — Отлично. Ана пришлет тебе приглашение.

Запустив руку в карман, он вытащил оттуда несколько крупных купюр и подошел к мантии Люка. Достал кошелек мисс Веладски, резко его расстегнул и сунул купюры внутрь.

— Я не приду.

— Придешь, — возразил Дерен, засовывая изрядно потяжелевший кошелек мисс Веладски обратно в карман мантии. — Если, конечно, хочешь, чтобы я составил отчет для Королевской канцелярии в твою пользу.

Мерзавец.

— Приглашать истинную на свадьбу с другой — плохая примета, — буркнула я.

Мы предназначены друг для друга. Разве нет?

Дерен, который уже успел открыть дверь раздевалки, замер.

— Проверь запястье, Анджела. Мы давно уже не истинные. Может, никогда ими не были.

* Фильм "Мистер и миссис Смит" (2005)

Глава 35.

Он вышел, и я закатала рукав. Поднесла запястье к лицу.

Метки не было.

На том месте, где когда-то был еле заметный контур, теперь не было вовсе ничего, белая кожа и выступающие синие вены.

И все.

У Дерена она тоже исчезла? Должно быть.

Мы никогда не говорили о метках до того, как развелись. О том, что они исчезают.

“Может, не стоило кривить губы, когда я с тобой разговариваю?”

Мы о многом не говорили.

Я всегда старалась быть для Дерена хорошей женой. А хорошая жена — всегда улыбается, всегда счастлива. Всегда в хорошем настроении. У нее всегда порядок в доме и в голове, а ее платье — идеально сидит.

Я старалась для него. Но… как можно изображать радость, если внутри все разрывается от боли?

Пять.

Это число выкидышей, которые мы пережили.

Пять нерожденных детей. Пять кустов роз, которые росли на клумбе у порога. Пять раз, когда я сама немного умирала.

Мы не говорили об этом.

“Не стоит сидеть за столом с таким лицом, — сказала однажды свекровь. — Недомогание хозяйки еще не скрасило ни один прием”.

“Я потеряла ребенка”.

“А теперь хочешь потерять еще и уважение соседей? Соберись, не выноси на всеобщее обозрение свои женские проблемы. Что подумает Дерен, если узнает, что ты испортила прием?”

Он расстроится — конечно. Для него важны такие вещи.

Я кое-как вытерла слезы.

“Вот и умница, — одобрила свекровь. — А теперь улыбнись. Никому не нравятся грустные женщины, от них всегда уходят к веселым. Слышала про Кантов? Вот!”

Этот разговор состоялся почти семнадцать лет назад.

Я старалась ради Дерена. Но в какой-то момент поймала себя на том, что злюсь на него — неимоверно. За необходимость держать лицо и спину, участвовать в приемах, делать вид, что все в порядке.

В такие моменты я старалась уйти подальше, не подавать виду, но, наверное, у меня не слишком получалось.

“Ты попрошайкам на улицах чаще улыбаешься, чем мне".

Это не было правдой? Ведь не было же?

Сейчас уже ничего не исправить. Все в прошлом.

Постояв еще некоторое время в раздевалке, я еще раз вытащила из кармана люменограф, проверила настройки, подсветила мантию Люка и только после этого вышла.

Тем же вечером вся академия стала свидетелем того, как венценосный Люк Солвейн рассекает по двору академии в одних только трусах и носках.

Потому что вся его одежда вдруг стало невидимой — за исключением кошелька мисс Веладски, который уже не получалось спрятать. Он гордо висел в пустоте на груди Люка — в том месте, где располагался внутренний карман.

Такие доказательства не вышло бы игнорировать даже у Хадчинсона.

— Я убью ее! Я ее убью! — кричал Люк, пока вокруг то и дело слышались смешки, а то и откровенный хохот.

— Кого, мистер Солвейн? — уточнила я. — Может, все-таки вернете кошелек? Или мне вызвать ректора? Может, сразу карателей?

— Ты! — выкрикнул он, и его драконьи глаза загорелись. — Ты! Это ты!

— Это — "вы", — терпеливо поправила я. — Солвейн, рано или поздно вы научитесь. Кошелек, пожалуйста.

Мне казалось, он меня сейчас ударит.

Но Люк, зарычав, вытащил кошелек из невидимого кармана и бросил в траву у меня за спиной.

Ничего, мы не гордые, подберем.

Отлично все-таки люменограф сработал. Допустим, это нецелевое использование имущества академии, но кто узнает?

Возвращаясь с кошельком мисс Веладски к дверям академии, я поймала на себе тяжелый и внимательный взгляд Норрингтона, который протягивал Люку чью-то мантию.

Впрочем, прикованы ко мне были абсолютно все взгляды.

На следующем занятии по “Основам магической жестикуляции”, факультативе, который был вообще-то не обязателен к посещению, яблоку негде было упасть.

— Так, — озадаченно проговорила я, — то, что здесь нет мистера Норрингтона, мистера Сольвейна и… многих других, — я прищурилась, обведя взглядом аудиторию, — я могу понять. А лишние откуда взялись?

Я окинула взглядом адептов, которых до сих пор если и видела, то мельком и в столовой.

Это не из моей группы! Мне их подкинули! Очередные происки Хадчинсона? Или это та самая общественная нагрузка, которой угрожал Эйдан?

— Мы хотим учиться! — выпалил адепт в очках с первой парты.

— Учитесь, я здесь при чем?

— У вас! — добавила сидящая рядом с ним рыжая девушка. —