Хэллоуинская история в академии магии - Марго Генер

Заметив меня, он её сложил и щёлкнул пальцами, газета обернулась золотистой пылью и исчезла.

– Я уже десять минут жду, – сообщил он спокойно и поднялся. – А вы кого собирались здесь увидеть?

Я покрутила головой, глядя на пустые столы.

– Ну… Студентов, – неуверенно ответила я и обмахнулась ладонью.

– Вы много тыквоглавов знаете, чтобы они пришли ко мне на занятия? – поинтересовался медноволосый с лёгкой улыбкой.

Сейчас он расслаблен и кажется куда веселее, чем в прошлый раз.

– Если вы злитесь из-за опоздания, – на всякий случай поспешила оправдаться, – то…

– Немного, – признался он. – Но меня больше волнует опасность, которая сейчас висит над всеми. Пока я был один, то мог сосредоточиться на защите границ. Но теперь всё иначе.

Прозвучало многозначительно, и я немного смутилась. Поправив сумку на плече, огляделась и перевела дух. Под куполом светятся желтоватым тыковки вместо парящих шаров, они обтянуты паутиной, на полках у стен древние фолианты, в воздухе пахнет мятой и немного терпко, как от медноволосого.

Я застыла у двери и мяла ручку сумки, чувствуя, как невольно теплеют щёки. Мистер Лантерн поглядывал на меня искоса, но так внимательно, что тепло от щёк поползло на шею. Какое-то время он что-то рассматривал у себя на ладонях, затем произнёс серебристым баритоном:

– Займи место поближе. И дверь закрой. Сквозняки нам не нужны. Работать будем наедине.

Не знаю, от чего меня больше прошибло мурашками: от того, как он подчеркнул приватность занятий, или от просьбы сесть ближе. Или от того, что без посторонних он снова перешёл на «ты». Может, зря я невзлюбила Белолию и между ними ничего нет?

Пока я, борясь со смущением и мыслями, которые неуместно нагрянули, садилась за ближайшую парту, медноволосый хлопнул в ладоши. Воздух рядом с ним заискрился, и из пыльцы появилась доска с замысловатой клинописью. Она зависла перед ним, покачиваясь и слабо мерцая.

– Это древнегойдельский язык, – сообщил он и указал на тетрадь, чтобы я записывала. Это я и сделала, а медноволосый продолжил: – Поскольку тебя начали обучать как мага, то представление о чарах ты имеешь. Но магия тыквоглава требует особого внимания.

Мистер Лантерн вещал и прохаживался из стороны в сторону, иногда поглядывая на меня так, что сердце начинало биться чаще. Хотя я пыталась его унять. Но как с таким совладать?

Лекции в МГА всегда делились на теоретическую и практическую части, и сейчас я изо всех сил записывала теорию, стараясь сосредоточиться на смысле, а не на кострах в глазах медноволосого.

Тот рассказывал размеренно и негромко, а его серебристый баритон разливался весенним ручьём и эхом улетал под свод прозрачного купола. Сперва он говорил о границах, балансе стихий и магических потоков, о чём мы уже слышали на других занятиях. Потом подошёл к моей парте и пробарабанил пальцами по столешнице. Я невольно вскинула взгляд и, конечно же, встретила пламя в чайных глазах.

– А теперь о тыквоглавах, – произнёс он. – Начнём с того, что тыквоглавы – очень древняя раса, от которой остался только я. Вернее, так было до недавнего времени.

При этих словах он так выразительно на меня посмотрел, что пальцы мои разжались, и ручка с тихим стуком упала на столешницу.

– Наша история уходит корнями туда, где феи и пикси жили свободно и не прятались, а единороги табунами носились по лугам.

Я охнула.

– Единороги?

Медноволосый кивнул.

– Когда две тысячи лет назад случилось нашествие гоблинов, в битве на пустоши Роголана…

Название показалось знакомым, я промычала:

– Кажется, мистер Стальбород говорил о рудниках.

– Так и есть, – согласился Джек и оперся бедром на стол. – Рудники Роголана как раз под Роголанской пустошью. Там месторождения мирилиума. Это руда, которая источает магию. Она основа многих других пород. Так вот. В те далёкие века в битве при Роголане погибло почти всё население земель тыквоглавов.

Несмотря на то что случилось это очень давно, в груди у меня всё сжалось.

– Какой ужас…

– Так и есть. Я был юн, Пламя моего Очага ещё не успело инициироваться. И меня спасали особенно рьяно, потому что в старой тыквоглавской легенде говорилось:

«Тьма очнётся в ночь костров,

И нагрянет, как волна.

Но в единой силе – два.

Не пройдёт границу тьма».

Сразу вспомнился старенький домик в деревне, и бабушка, что пела песенку, которую помню до сих пор, так что изумление скрыть не получилось.

– Что-о-о?

Поверить, что бабушка знала слова легенды, трудно, но, судя по всему, так и есть. Выяснить бы – откуда.

Мистер Лантерн реакцию мою понял по-своему и пояснил:

– Была ещё нестихотворная версия. Что-то о том, как «в одном будет сила миллионов, и он встанет супротив тени. Его мощь сгорит, но удвоится, и отступят несметные орды». Но ясности она не добавляет. Хотя со временем мы с коллегами пришли к выводу, что речь обо мне, потому что гоблины продолжали нападения. Содружество успело вмешаться, но к этому моменту из всего рода тыквоглавов остался только я.

– И никто из тыквоглавов не смог победить гоблинов? – тихо спросила я.

Мистер Лантерн поморщился.

– У некоторых тыквоглавов есть сила последней вспышки, – произнёс он. – Когда тыквоглав жертвует собой, он взрывает в себе Пламя Очага. Эта вспышка так сильна, что выжигает всё вокруг метров на пятьсот. В нашем племени таких тыквоглавов было четверо. Но, к сожалению, гоблинов оказалось больше.

Рассказывая, медноволосый смотрел куда-то в пол, а у меня в груди всё сжималось: столько времени он был один, и мне даже представлять не хотелось, что он испытывал. Очень хотелось спросить, о чём эта легенда, что значит «в единой силе два» и всё остальное, потому что прозвучала она как тарабарщина.

Однако я удержалась от расспросов потому, что вид у медноволосого слишком отстранённый. Порыв взять его за руку я тоже сдержала и только произнесла:

– Это ужасно… Мне жаль.

Джек Лантерн ещё немного помолчал, разглядывая песок под ногами, затем глубоко вздохнул и вернулся в реальность.

– С тех пор я стою на страже границ миров, чтобы никто без разрешения не проникал на другую сторону.

– Один?! – не поверила я.

– Нет, конечно, – хмыкнул медноволосый и отлип от столешницы. – Существуют и другие хранители. Но в этой части мира охраной занимается тыквоглав. То есть я.

Удивлённо распахнув глаза, я выдохнула:

– Но в одиночку, наверное, очень тяжело это делать.

Чуть обернувшись, мистер Лантерн послал мне одну из своих невероятных