Присвоенная Драконом - Полина Верховцева

Не знаю как, не знаю почему, но я приросла к нему. Должна была ненавидеть, а вместо это увязла так, что не было сил вырваться и разорвать порочный круг.

Мне хотелось подойти к нему и спрятаться в сильных объятиях, но я не могла этого сделать.

Быть второй в этих объятиях? Лишней? Запасной?

Не хочу, как бы сильно не болело в груди.

– Ты как? – спросил он, не оборачиваясь.

Я пожала плечами, потом сообразила, то он меня не видит и монотонно произнесла:

– Никак.

Пристальный взгляд через плечо, и пламя в нем такое странное, тревожное, непростое.

– Он сделал тебе больно?

– Не успел. Ты вовремя появился. Спасибо.

Он сморщился так, будто я сказала что-то неприятное и снова отвернулся:

– Ты не должна за это благодарить.

– Почему? Если бы не ты… – я замялась, в поисках подходящих слов, а Кириан тем временем продолжил за меня:

– Ты бы избежала множества проблем?

Мне не удалось сдержать горькую усмешку:

– И это тоже. Скажи, Кир…теперь каждый в этом замке будет пытаться вот так…попробовать? Попытать удачу?

Муж раздраженно дернул плечами:

– Эдвин идиот. Причем полный. Он решил, что самый умный, и пока остальные ведут себя адекватно, сумеет нахрапом проверить подходишь ты ему или нет.

Боги, как же я не хотела никому подходить. Мне никто не нужен, я никого не хочу видеть рядом с собой. Не хочу. Потому что вопреки всем обстоятельствам и здравому смыслу, мое сердце уже было занято.

– Хочешь сказать, что остальные не станут этого делать?

Ответ прозвучал твердо и без малейших колебаний:

– Все общение только по твоему согласию. Никто из драконов не будет тебя ни к чему принуждать.

– Я думала, это для вас в порядке вещей.

– Насиловать женщин, которые отвечают отказом?

– Ты сам говорил, что вы хищники, которые питаются другими. Разве это не твои слова?

Кириан поднял обреченный взгляд к потолку:

– Мне нужно было запугать тебя так, чтобы ты и пикнуть не могла, и как можно скорее вышла за меня замуж, чтобы заключить договор. Я надеялся, что от страха ты будешь держать язык за зубами, и никто не узнает, что ты Видящая, и мы сможем незаметно вывести тебя из Калирии. Но…

– План не сработал.

– Увы. Ты оказалась быстрее и хитрее, чем я думал, и смогла предупредить Чистильщиков.

Пришла моя очередь морщиться. Получается, что не прояви я тогда расторопность и настойчивость, не отправь письмо с признанием чессе Витони, то Кир просто увез бы меня в Саору и все. И никто бы не пытался помешать нам прорваться обратно, никто бы не погиб. Шайрис бы добрался до границы, как и Дина с сестрой. Все было бы иначе.

Хотя, кое-что все равно бы не изменилось.

Не в силах совладать с бешено бьющимся сердцем, я все-таки спросила:

– Вчера приехала твоя невеста?

Кириан ответил не сразу. Прежде чем обернуться ко мне, он еще раз посмотрел на парк, на блеклое небо, распростертое над столицей и только после этого сказал:

– Она мне больше не невеста.

Екнуло. Сильно. Больно. Непонятно.

– Почему?

– Есть причины.

– Какие? – я продолжала допытываясь, пряча в карманах халата вспотевшие, дрожащие руки.

– Потому что я больше не хочу быть с ней, – и прежде, чем я задала следующий вопрос, добавил, – у меня есть жена. Я выбираю ее.

У меня перехватило дыхание:

– Кир…

– Я выбираю тебя, – только голос почему-то без искры, и огонь в глазах не такой яркий, как прежде. Будто он сожалел о чем-то.

Мне стало не по себе:

– Тогда почему ты тогда отказываешься от меня? И так спокойно говоришь о том, что кто-то другой может мне подходить, что они будут пробовать?!

– Потому что Эдвин прав. Я – смертник.

Глава 15.2

Его слова прозвучали так равнодушно, будто ему и дела до этого не было. Ну смертник и смертник, что такого.

А у меня, наоборот, морозными когтями провезло по спине:

– Не говори так.

– Это правда, Несс. Калирия рано или поздно потребует выдать меня. И император сделает это, потому что таков договор между нашими странами, – он пожал плечами, – Я знал об этом, когда увозил тебя.

Зато я не знала…

О, Боги, как же много я не знала о том, что происходило вокруг нас. Даже не догадывалась, считая, что все прекрасно. Солнце светит, птички поют, у границ спокойно. А оно вон как на самом деле оказалось. Кругом обман.

– Я не понимаю, почему они до сих пор молчат, – задумчиво продолжил Кириан.

– Это ж хорошо…

– Это плохо. Они что-то задумали, и мы понятия не имеем что именно.

– А может…

– Нет. Не может. Не тешь себя напрасными надеждами, – сходу обрубил он, – я утащил у них из-под носа Видящую, которая все это время была в их руках, и которую они проморгали. Теперь они в ярости и не простят такого самовольства. Сейчас из-за тебя все их многолетнее благоденствие под ударом. Уверен, они пытаются придумать, как вернуть тебя обратно. И когда у них это не получится, поставят кордоны по границе, чтобы не позволить выбрать нового носителя Дара крови.

– Разве я не могу этого сделать в Саоре? Обязательно возвращаться?

– Не знаю, Несс. Когда-то это было возможно, но в последнее время Видящие рождались только на их территории, и все выборы проходили там же. Как будет с тобой – никто заранее сказать не сможет. Будем надеяться, что у тебя получится разорвать этот порочный круг, но, если нет, – он сокрушенно мотнул головой, – не жди, что будет просто.

Я уже ничего не ждала. Внутри будто выжженная пустыня.

Мы с мужем говорили о делах государственной значимости, а у меня внутри пульсировало его уверенное «я выбираю тебя». Разве не это я мечтала от него услышать? Почему же теперь так горько?

Меня до дрожи пугала отрешенность Кириана. Его принятие своей судьбы. Мне казалось, что надо что-то делать, куда-то бежать, спасаться, прятаться, а он просто стоял у окна и смотрел на курчавые облака, причудливой вязью ползущие по небосводу.

А еще не давал покоя один вопрос. Если он расстался со своей невестой, то, где тогда был всю ночь? Только спросить об этом не успела, потому что к нам постучали.

Когда Кир открыл дверь, на пороге обнаружился слуга-посыльный с приказом от императора.

– Мне пора, – сказал Кириан, оборачиваясь ко мне и устало потирая шею. – Меня сейчас будут распекать за то, что разворотил половину библиотеки.

Я испуганно охнула, а муж, наоборот,