Эффект фальшивой свадьбы - Карла Соренсен

поднимаясь и усаживаясь на стол. В помещении царило оживление, парни приходили на лечение и вспоминали, через какой ад их организм прошел за неделю до этого. Мы тяжело проиграли «Грин Бэй», но каждая неделя была для нас новым шансом. Это был новый шанс сосредоточиться на том, что нам нужно было сделать. Мое колено еще не было на том уровне, чтобы я мог безопасно наблюдать за игрой команды со стороны, но я оставался в раздевалке и смотрел на настенные экраны.

— Да, кстати, об этом, — сказала Мэгги. — Когда ты собирался сказать мне, что женился?

Я поморщился.

— Никогда.

Она прищелкнула языком, быстро расправляясь с черной лентой, которую обмотала вокруг нижней части моего колена, затянув ее настолько туго, что я зашипел.

— Именно это, я надеюсь, когда-нибудь сделает мой будущий муж — возьмет за правило не делиться своим возвышенным блаженством на работе.

Это было смешно, но я проглотил это. Мое величайшее счастье заключалось в том, что я мог избегать упомянутую жену, потому что она была одержима идеей сломить меня.

Мэгги жестом велела мне лечь на спину, положив левую ногу под живот. Когда я принял нужную позу, она вытянула мою ногу, и у меня на лбу выступил пот.

— Черт, — пробормотал я себе под нос. — Если ты заставишь меня расплакаться перед парнями, я никогда тебе этого не прощу.

Она усмехнулась.

— Да, ты это сделаешь. Кто еще сможет вылечить твое колено и смириться с твоей сварливой задницей?

Я зажмурился, когда она ударила под таким углом, что у меня перехватило дыхание.

— Я должен выйти на поле, Сандерс.

— Слабак. — Она втянула мою ногу внутрь, а затем снова вытянула. — Так как вы двое познакомились?

— Кто?

— Серьезно?

Я вздохнул, сосредоточившись на Пейдж. Это было долгожданным облегчением от жгучей боли, которую она причиняла моему беспомощному старческому колену.

— Благодаря Элли.

— А-а-а. В этом есть смысл. — Она поджала нижнюю губу, секунду смотрела на меня, прежде чем заговорить снова. — Возможно, меня это удивило бы, но она кажется милой.

Я начал смеяться. Ничего не мог с собой поделать.

— У Пейдж много достоинств, но большинство людей не назовут ее милой, если они встречались с ней всего один раз. Если вы заметили в ней это, то только потому, что она вам это позволила.

Замечание прозвучало так легко, что я никогда раньше не осознавал этого. Это ошеломило меня и заставило замолчать. Я всегда был из тех, кто обращает внимание на окружающих меня людей, молча впитывая энергию в комнате.

Но с Пейдж я воздвиг барьер, чтобы не подходить к ней, но он не был прочным. Это было проницаемо, настолько проницаемо, что я перестал думать о том, что просачивалось обратно ко мне.

Сам того не осознавая, я впитывал в себя обрывки информации о Пейдж, то, что делало ее неповторимой.

И это было опасно, потому что именно эти обрывки информации могли разрушить разделяющий нас барьер.

Это было то, чего почти никто не знал обо мне. Я не умел доверять кому-то наполовину. Если ты был другом, я бы подставил себя под пулю ради тебя, но если бы это было не так, я мог бы игнорировать тебя без чувства вины. Вот почему некоторые из новичков в команде считали меня придурком. Вот почему несколько моих давних товарищей по команде не считали меня придурком. В какой-то степени они меня понимали.

У меня не было возможности переступить черту отношений. Я действовал по-другому.

И Пейдж методично, незаметно для меня, перетягивала все мое тело через эту границу. Она медленно дергала за ниточку, за которую зацепилась где-то внутри меня.

С этими мыслями я закончил занятия с Мэгги, поговорил с тренером и ортопедом из штата, а затем отправился домой. Бросив быстрый взгляд на часы, я понял, что почти время ужина.

По какой-то причине я нервничал, входя в эту дверь впервые с тех пор, как надел Пейдж на палец это простое золотое кольцо. В нашем районе было тихо, пока люди ужинали в своих больших домах, делали домашнюю работу или сидели со своими семьями на идеально ухоженных задних дворах.

Мой собственный дом был ближе к улице, чем у многих наших соседей, потому что я хотел иметь дом с большим двором. Окруженные заборами, рослыми деревьями и кустарниками, девочки могли свободно бегать там, не беспокоясь о том, что на них будут пялиться.

Всего лишь одно из тысячи решений, которые я принял, потому что знал, что так будет лучше для них. В моей работе были свои недостатки — часы и нагрузка на организм, — но я мог позволить себе такую жизнь ради них. Но, несмотря на это, единственная причина, по которой я не боролся отчаянно в зале суда за то, чтобы сохранить его, была Пейдж.

Да, она положила в банк чек на крупную сумму, и, поскольку она была умна, этот чек, вероятно, лежал где-то и приносил ей проценты. Подходя к двери, я мельком увидел их в кухонном свете. Пейдж сидела на кухонном столе, а Лия и Клэр напротив нее исполняли какие-то странные танцевальные движения, которые заставляли ее смеяться.

В ней было гораздо больше, чем думал мир.

Я не раз списывал ее со счетов.

Симпатичное личико.

Сводящее с ума тело.

Богатая девушка с богатыми друзьями, которая понятия не имела, что такое настоящие проблемы.

И она делала нашу жизнь лучше, счастливее, потому что знала, что это правильно.

Более того, она показала нам себя. Настоящую себя. Ту Пейдж, которую, как я подозревал, мало кто видел.

Та, которую я не хотел видеть. Потому что, если думал, что секс — это то, что все усложнит, я жестоко ошибался. Что еще больше усложнило бы мою жизнь, так это то, что я позволил бы ей проникнуть в единственное место, где я не мог позволить ей находиться.

Мое сердце.

Потому что, когда она уедет, а она не раз напоминала мне, что уедет, она заберет его с собой.

Когда я переступил порог, близнецы обрушились на меня с нескончаемым потоком слов и историй о том, как прошел их день. Пейдж покачала головой и улыбнулась мне, когда я попытался их успокоить.

Наконец, я закрыл ладонью их быстро двигающиеся рты.

— Остановитесь. Дышите.

Лия закатила глаза. Клэр оттолкнула мою руку.

— Вы закончили свою домашнюю работу? — просил я в блаженной тишине.

— Да, — ответили они обе.

— На ужин мы приготовили домашнюю пиццу. Пейдж показала нам, как раскатывать тесто. Она научилась этому в Италии.

Я