Повитуха из другого мира. Пора вылечить тебя, дракон! - Лия Совушкина

class="p1">Сцепив руки на коленях, он постарался взять себя в руки. Видимо, предстоял тяжёлый разговор, к которому он не успел подготовиться. Я ощущала ту нервозность, что засела в драконьем теле, она прямо-таки просачивалась наружу, вместе с огромной волной маны. Ободряюще улыбнувшись, постаралась не давить и просто подождать. Не все разговоры можно начать с наскока, закидывая в омут информации.

— Моя крошка Марисса, — с печалью в голосе, наконец, начал Гордосс, — была твоей матерью. Это очень долгая история, и не такая радужная, как хотелось бы.

— Моя мама? — я склонила голову к плечу, отчего волосы окончательно вырвались на свободу, опадая на спину сплошным водопадом. — Вы… Мой дедушка?

— Да, — выдохнул Старейшина.

— Как же получилось, что до сих пор мы не встречались? — недоверчиво уточнила я, не припоминая, чтобы Глория рассказывала о нём.

— Марисса сбежала из дома, — признался Гордосс, сжимая зубы. — Это смертный отброс посмел нацепить на мою нежную и слабую дочь ошейник-артефакт, посадив на цепь как какую-то собаку.

В голосе дракона сквозила неприкрытая ярость, смешанная с тоской. Слова Старейшины не укладывались в моей голове, неужели отец Глории действительно совершил нечто подобное? Драконы ведь сильны, настолько, что остальные испытывают трепет при одном лишь взгляде на них. А тут взял и посадил на цепь… Невозможно, звучит настолько бредово, как и то, что Старейшина не мог помешать происходящему.

— Я не знал, куда именно сбежала Марисса, — дав себе немного времени, продолжил Гордосс. — Лишь спустя годы до меня дошли обрывки слухов, а начав расследование, я был готов стереть в порошок всю семейку этого отброса…

***

Слабая, дефектная драконица.

Марисса с детства слышала эти слова от родственников и соклановцев. Поздний ребёнок, рождённый у великого Старейшины, и оказавшийся бракованным. Она не владела стихиями и не могла исцелять даже себя, оставаясь почти беспомощной среди грозных и сильных собратьев. Создатель, видимо, позабыл о ней, раз не дал никаких талантов.

С каждым годом девушка становилась лишь красивее, но внутри неё так и не проснулась магия. Устав от постоянного гнёта со стороны старших, она покинула земли драконов и отправилась в странствие через Мёрзлые горы. Она с трудом выжила, пробиваясь сквозь морозы и метели, бушующие на перевале. Однако достигла своей цели, ступила на земли человеческой империи Лучертолла, где никто не смотрел на наличие магических сил.

Странствуя по империи, Марисса с восторгом впитывала новые знания. Она тщательно скрывала свою внешность, предпочитая балахоны и плащи. Её знаний хватало, чтобы не попадать в лапы разбойников и негодяев. Спустя несколько лет скитаний, девушка всё же остановилась в одной скромной деревушке. Найдя свободный дом, она смогла вздохнуть с облегчением. Да только счастье длилось недолго, подцепив непонятную хворь, Марисса едва выжила.

Её спасла лекарка, проезжающая через деревушку в компании местного лорда. Именно эта старуха, прознав о красоте несчастной сироты, втолкнула обессиленную драконицу в лапы фон Эдельвейсу. Мужчина, покорённый необычной и яркой внешностью, возжелал заполучить её полностью. Его разумом завладела похоть, туманя рассудок и заставляя творить страшные вещи. Он не желал слушать отказов, ломая сопротивление Мариссы. А лишённая магии драконица даже достойный отпор дать не могла, не имея второй ипостаси.

Кошмар длился несколько лет, а чтобы строптивая девушка не сбежала, для неё специально заказали дорогостоящий артефакт-привязку. Для всех она была воплощением кротости и красоты, любовницей лорда и усладой глаз других. Никто не знал, сколько слёз пролили её прекрасные глаза, а под одеждой скрывалось множество следов «любви» одержимого Эдельвейса.

Рождение Глории стало спасением для Мариссы, ведь и так слабое тело не выдержало такой нагрузки. Первый крик младенца совпал с последним вздохом драконицы, что навсегда покинула этот мир. Только вот даже на смертном одре она не могла ненавидеть дитя, растущее пол сердцем. Хоть ребёнок и был продолжением монстра, он не заслуживал подобной судьбы. Зная, что умрёт, Марисса без конца молилась Создающему, выпрашивая хорошей жизни для своего нерожденного дитя. Она не хотела, чтобы дочь имела жизнь, наполненную страданиями и злобой.

***

— Ворвавшись в имение этого мерзавца, я узнал, что ты уже покинула земли Эдельвейсов. — Закончил сумбурный рассказ Гордосс, стараясь не дать голосу сорваться. — Я едва не разнёс там всё, когда узнал об ужасах, с которыми столкнулась Марисса в лапах этого… Часть тех событий удалось восстановить лишь чудом, ведь моя малышка вела записи, в которых описывала странствия.

— Вот значит как, — севшим голосом пробормотала, с трудом сдерживая слёзы.

Я не знала ничего из рассказанного дедом, да и Глория тоже не знала о жизни матери. Ей было бы больно узнать, что единственная любящая душа подвергалась насилию до самой смерти. Внутри всё сжалось в комок, болезненный и тугой, как канат. Сжав подол, что аж костяшки побелели, мне с трудом удавалось удержаться от слёз.

Пусть и не родная мать, но мне дико хотелось отомстить за неё тому отбросу, что назывался отцом Глории. Однако я не могла, раз даже Гордосс оставил его в живых, значит, вредить лордам драконы не могли. Нам только скандала с императором не хватало, при разгорающемся конфликте с магами. Поэтому, выдохнув сквозь сжатые зубы, я приняла единственное мудрое решение.

— Стоит отправить в Эдельвейс букет цветов… Да побольше, чтобы не забывал дочь родную, — внутри кипел гнев, вылившийся в довольно простые, но от этого не менее страшные слова.

«Никто в роду Эдельвейсов не владел магией, а слуги знали, но не помогли в нужный час. Там живут одни монстры, в человеческой шкуре. Так, пусть же всё решит воля небес и Создающего…».

Глава 43

После тяжёлого рассказа о матери Глории мне действительно пригодилась успокаивающая настойка. Мы с Гордоссом ещё немного поговорили, и даже пообнимались напоследок. Ночь уже вовсю пировала в компании полной луны и звёзд, украшающих чёрные небеса. Я ушла первой, ощутив, как усталость берёт своё и сон всё сильнее запускает в меня свои коготки. Тепло попрощавшись с новообретённым дедом, вернулась в свою спальню.

В два глотка выпив настойку, протянутую Реем, просто рухнула в кровать. По-хорошему следовало раздеться и помыться, но внутри всё перекручивалось от десятков эмоций. Моя душа с трудом принимала тот факт, что даже родных настоящая Глория не смогла обрести, погибнув и отдав мне тело. Будь она жива, ей бы точно понравился Гордосс и его любовь, что он хотел подарить внучке.

Сжав в объятиях подушку,