Семнадцатый - Эмилия Вон

Чапи залаял, и я опустилась на корточки, чтобы вытащить его из переноски.

– О-о, что это за чудо? – спросил Джейсон, присаживаясь.

– Это Чапи.

– Привет, малыш! – Парень ласково потрепал собаку за ухом, и она не стала противиться. – Кажется, он хочет пить.

Чапи высунул язык и снова гавкнул, подтверждая его догадку.

– Ты прав, – рассмеялась я.

– Тогда пойду найду ему какую-нибудь миску, пока наш неворчливый друг готовится к съемкам, – Джейсон подмигнул мне, поднялся и отправился куда-то вглубь просторного помещения, скрывшись за одной из дверей.

– Ну что, приятель, думаешь, мы справимся? – обратилась я к собаке. Она тявкнула в ответ. – Ты прав, у нас нет другого выхода.

Несколько мгновений спустя Джейсон вернулся с пластиковой миской, полной воды, бросил извиняющийся взгляд и исчез, желая проверить, все ли готово к съемкам. Вытянув из сумки ежедневник, я пробежалась глазами по спискам дел на завтра, добавила пару новых задач, чтобы уж точно ничего не упустить, затем открыла приложение и заказала доставку новой одежды прямо в дом Диего.

Как раз в тот миг, когда я убрала телефон обратно в сумочку, открылась дверь, за которой прятался мой бывший, и из темноты шагнул он – живое воплощение греческих богов.

О Всемогущий мужчина на небесах!

Диего был без одежды, в одних черных боксерах. Его атлетическое тело —олицетворение силы и грации, каждая мышца четко очерчена. В нем не было грубости, присущей качкам, живущим исключительно на стероидах. Он был высоким, широкоплечим, и каждая часть его фигуры казалась высеченной из гранита. Ноги и ягодицы были подтянутыми, а живот – гладким, с аккуратными кубиками пресса, свидетельствовавшими о долгих часах тренировок и строгого режима. Слева, под ребрами, виднелась татуировка голубя с широко раскинутыми крыльями, словно птица вот-вот взмоет в небо. Правую руку покрывали темные чернила, сплетающиеся в сложные узоры, среди которых проступало лицо Девы Марии, державшей распятие.

Он выглядел как статуя, достойная украсить любой зал, посвященный греческой или римской мифологии в лучших художественных галереях мира. Единственное его отличие заключалось в том, что Диего стоял здесь живой, настоящий, и до него можно было дотронуться, ощущая рельеф каждой мышцы под его загорелой кожей, сверкавшей под направленными на импровизированную сцену лучами света. Он прошел мимо меня, направляясь туда и оставляя меня стоять с открытым ртом и стекающей по подбородку слюной.

Черт, надеюсь, что это не так!

На всякий случай я быстро проверила, так ли это, пока одна из девушек помогала Диего надеть брюки сапфирового цвета. Ткань идеально облегала его подтянутую фигуру, и я не могла отвести взгляд от его упругой задницы. Босиком он подошел к единственному стулу, стоявшему посреди сцены с натянутым белым полотном, и сел с самым непринужденным видом. Его волосы фиксировала небрежная укладка, а легкая улыбка украшала его лицо.

Диего устроился на стуле, одной рукой обнимая себя за грудь, оперся подбородком на другую руку, которую, в свою очередь, поставил на бедро. Большим пальцем он коснулся нижней губы и провел по ней, слегка надавив на нежную кожу.

Святое дерьмо!

Это было горячо и чертовски сексуально. Я не могла оторвать от этого парня взгляда, который будто находился в своей стихии. Пока Джейсон фотографировал, отдавая команды и меняя ракурсы, Диего плавно и уверенно менял одну позу за другой. Они работали в идеальном тандеме, пока студийная вспышка освещала каждый щелчок фотоаппарата.

– Я готова, Джейсон, – прозвучал мелодичный голос сзади.

Мы все повернули головы на высокую брюнетку с тонкой атласной черной лентой, пересекавшей ее небольшую грудь и скрывавшей лишь соски, и в таких же брюках, как на Диего. Ее волосы свободно спадали на обнаженные плечи, а шею украшало бриллиантовое ожерелье в виде россыпи лепестков, сверкающих под светом ламп.

Она подошла к Джейсону и протянула ему руку, чтобы он помог ей подняться на сцену к Диего.

– Маркиза, ты великолепна, дорогая, – заметил Джейсон.

Девушка проигнорировала комплимент, сосредоточившись на Диего, которому кокетливо улыбнулась. Затем она приблизилась к нему и поцеловала его в обе щеки, как это принято у испанцев.

Я не расслышала, что сказала Маркиза, наклонившись к нему, но Диего лишь сдержанно и вежливо улыбнулся ей, а затем принял новую позу. Он сидел, а Маркиза подошла и оперлась рукой ему на плечо, как указал Джейсон. Оба выглядели стильно и уверенно, несмотря на ослепляющие вспышки камер. Они продолжали улыбаться, теперь стоя рядом друг с другом. Они действительно были идеальной парой для обложки модного журнала. Их фотографии вскоре украсят все рекламные щиты и социальные сети, успех был гарантирован.

– Они так подходят друг другу, – услышала я шепот сотрудников, наблюдая за тем, как Диего и Маркиза обменивались взглядами и улыбками.

Они были правы. На съемочной площадке из них получилась превосходная пара, которая вполне могла бы стать реальной и за ее пределами.

Горло сдавил болезненный ком нахлынувших, пугающе знакомых чувств: ревность и острая боль. Давно забытые эмоции, похороненные глубоко внутри моего сердца, вдруг вырвались наружу, будто ожили вновь. Они не проявлялись даже тогда, когда я своими глазами видела, как мой жених изменял мне. Но теперь, глядя на то, как Диего касался другой женщины, как его взгляд наполнялся теплом, мое сердце сжималось от невыносимой боли.

Джейсон попросил их встать лицом к лицу, почти касаясь друг друга грудью, отделенных друг от друга лишь тонкой лентой. Затем его требования становились все более интимными. Он попросил Диего просунуть руки в задние карманы брюк Маркизы, а ей – обнять его за плечи и запустить пальцы ему в волосы. Но фотографу казалось, что этого недостаточно. Он хотел большего: Диего должен был смотреть прямо в камеру, пока Маркиза нежно целовала его в уголок губ.

Все это было невыносимо. Внутри меня росло желание прекратить съемку, но вместо этого я продолжала молчать, наблюдая, как тот самый человек, который способен разбудить во мне настоящие чувства, продолжал улыбаться и позировать с другой женщиной. Я знала, что это всего лишь работа, но видеть его с ней было мучительно.

Может, я действительно сошла с ума? Вместо того чтобы уйти и избавить себя от этих страданий, я стояла там, позволяя своему сердцу медленно самоуничтожаться, снова и снова напоминая себе, что Диего Карраско мне не принадлежал. Больше нет. И причина этому – я сама. И забывать об этом не стоило.

***

Я больше не могла терпеть неприкрытый флирт Маркизы и, схватив