Образцовый доктор - Татьяна Донченко

– Ну что мы готовим Косареву к операции?

Я глянул ее историю болезни и мотнул головой:

– Дай мне еще на нее взглянуть. И там возможен острый аппендицит у малышки, я еще не смотрел, в третьей палате, Цв… – замер перед ее фамилией, вписанной от руки. Почему я до сих пор неадекватно реагирую на эту фамилию? – Цв-цветкова Мария… эм… Валерьевна…

Твою мать!

Второе совпадение? Фамилия из прошлого. И имя человека, за которого вышла замуж обладательница той самой фамилии…

– С тобой все в порядке? – сощурилась сестра. Она слишком хорошо меня знала. На работе я – робот. Я никогда не показывал своих эмоций. Ни разу.

– Я же говорю, джетлаг, – встряхнув плечами, я отмахнулся от сестры. Даже забыл спросить почему она до сих пор на работе и не ушла домой.

Шел к пациентам со странным щемящим чувством в груди. Решил заглянуть к малышке в последнюю очередь. Грыжа. Косарева – девочка подросток, вечно конфронтующая с матерью. А потом Цв-веткова.

Я присел на край постели, стараясь быть максимально осторожным, чтобы не причинить дискомфорт. Необходимо было пропальпировать живот, оценить состояние.

Девочка, подросток, худенькая и бледная, тихо посапывала. Я коснулся её живота, едва дотронулся кончиками пальцев… и меня пронзило.

Удар. Толчок. Буря. Не Косарева. Не моя пациентка.

Я до сих пор помню эти ощущения. Черт! Сомнений не было. Это была она!

Алена.

Девушка-мечта, призрак, терзающий меня пять долгих лет.

Глава 40

POV Алексей

Я отпрянул, словно обжегшись. Сердце колотилось как сумасшедшее. В палате было полумрачно, но я видел ее. Видел каждую черточку лица, все такая же, как и пять лет назад. Нет. Лучше!

Рядом с ней проснулась девочка лет четырех. Ангельское личико, кудряшки, большие глаза. Она смотрела на меня с любопытством и опаской.

В голове возник хаос. Шум, звон, обрывки мыслей. Перед глазами поплыло. И вдруг, как вспышка молнии, воспоминание: та ночь в отеле, порванный презерватив, смутное ощущение тревоги…

Все сложилось. Как пазл.

Это ее девочка. И она… моя. Моя дочь.

Сомнений быть не может.

Меня словно парализовало. Не мог пошевелиться, не мог произнести ни слова. Только смотрел на Алену, на ее осунувшееся лицо, на ее усталые глаза. И на маленькую девочку, на свою дочь, которая так доверчиво смотрела на меня.

Пять лет. Пять лет я жил в неведении. Пять лет упустил. Пять лет не видел, как растет моя дочь.

А ведь всё могло быть иначе. Если бы я тогда, возле её подъезда, не струсил. Если бы нашёл в себе силы подойти, несмотря на мужчину рядом с ней, и если бы признаться ей в своих чувствах. Если бы…

Но «если бы» не существует. Есть только настоящее. И в этом настоящем передо мной лежала Алёна, а рядом стояла моя дочь. И я должен был что-то делать.

Надо было успокоиться. Собраться с мыслями. Найти в себе силы.

Я глубоко вдохнул и выдохнул. Попытался взять себя в руки.

И начал осмотр. Как будто не понял, кто она. И кто ее дочь. Идиот!

На мгновение в ее взгляде мелькнуло удивление, затем – узнавание. И, наконец, смущение. Я понимал, что ей сейчас страшно. Что она не ожидала меня увидеть. Что, возможно, ненавидит меня.

Провел осмотр, сосредоточившись на девочке, которой было сейчас чертовски больно. Сам не понимал, почему снова «включил робота». Не мог иначе. Мне было плевать на то, что подумают обо мне коллеги или те, кто лежал в палате…

В голове шум. Перед глазами долбанные мушки. Я закончил осмотр, стараясь думать только о своей задаче: вылечить ребенка.

Вышел из палаты, стараясь не смотреть на Алену и на свою дочь. Чувствовал себя опустошенным, раздавленным. Но вместе с тем – полным надежды.

Впереди – сложный разговор. Неизвестность. Но я был готов ко всему. Ради них. Ради Алены. И ради своей дочери.

–√V»–^√–~√V–^√V–

В ординаторскую влетел, как метеорит. Воздуха катастрофически не хватало, грудь сдавило так, будто на ней танцевал слон.

Коллеги, мирно попивавшие кофе и обсуждавшие вчерашний футбол, уставились на меня с выражением глубочайшего недоумения.

– Лех, ты чего? Смену перепутал? Или опять кофейный автомат выбесил? – прозвучал ехидный голос Пал Палыча, нашего ветерана-хирурга.

Я попытался что-то промямлить в ответ, но из горла вырвался лишь какой-то нечленораздельный хрип.

Благо, мое состояние вовремя заметила Люська, она же мой личный ангел-хранитель и главный источник жизненных неурядиц.

– Леш! Что с тобой? Ты весь белый! Давление? Сердце? – затараторила она, подбегая ко мне и ощупывая мой пульс. – Ты же на работе робот, пашешь как проклятый! Что случилось?

Я с трудом выдохнул, стараясь успокоиться.

– Люся… там… в шестой палате… Алена…

Люська нахмурилась.

– Алена? Какая еще Алена? Опять какая-то пациентка, которую ты отчитал за то, что тебя не слушала?

– Нет! Та самая Алена! Помнишь, я тебе рассказывал… пять лет назад… та, которую я… ну, в общем… – я окончательно потерял дар речи.

Люська удивленно вскинула брови, а потом до нее, кажется, дошло.

– А-а-а! Та самая Алена, из-за которой ты неделю ходил как в воду опущенный и клялся, что больше никогда не влюбишься? Та, которая предпочла тебе какого-то… как там его… забыла кто он, депутат?

– Не депутат, а какой-то волонтер в НКО! – пробурчал я, стараясь сохранить остатки достоинства. – И да, это она.

Люська сложила руки на груди и хитро прищурилась.

– Ну, надо же! Какая встреча! И что, прямо удар молнии? Руки трясутся? Речь потерял?

Я вздохнул.

– Что-то вроде того. Просто… я не ожидал ее увидеть. Тем более здесь.

Люська расхохоталась.

– Ой, не могу! Смотри, чтоб тебя не инсультнуло! Сейчас пойду на твою Алену посмотрю. Интересно же, что это за роковая женщина, которая моего братца довела до такого состояния. Только ты, главное, успокойся. А то еще решит, что ты по ней все еще сохнешь и пришел мстить за разбитое сердце!

С этими словами Люська, хитро подмигнув, выпорхнула из ординаторской. Я остался стоять, прислонившись к стене, пытаясь осознать произошедшее.

Я пытался ее забыть, заглушить чувства работой, но Алена, как заноза, осталась в сердце. И не только в сердце, будем честны…

И вот теперь она снова здесь, в двух шагах от меня, и все мои усилия пошли прахом.

Я посмотрел на Пал Палыча, который все еще не сводил с меня удивленного взгляда.

– Что? – огрызнулся я.

Пал Палыч пожал