Искры на ветру - Ольга Ярошинская

Да, он может принести в лагерь голову, но…

Вдруг его не узнают?

Все привыкли видеть врага на грозном драконе, в облаке черного дыма, все помнят опасного и непобедимого всадника, летающего быстрее ветра. Конечно, можно просто подождать. Снова напасть на Драхас и убедиться, что Черного Огня больше нет. Но, во-первых, никто больше не идет за Сайгатом. Во-вторых, ждать придется долго. Сейчас вожди склоняются к тому, чтобы уйти от Айданы или вовсе искать мира с кровниками.

Черный Огонь обещал принести Сайгата к костру целиком. Сказал — нет чести в том, чтобы глумиться над телом врага. Может, и Сайгату ответить ему тем же?

Глупый дракон, устав искать хозяина, улетел, а Сайгат ловко обхватил руки врага ремнем, затянул туже. Драконы не обжигаются и любят валяться в еще не остывших углях, чтобы выжечь овечьих блох, так что даже трусливый ящер Тиная сможет поднять связанное тело. Хлопнув ладонью по бедру, Сайгат подозвал дракона, послушно подтрусившего ближе, запрыгнул в седло и скомандовал:

— Взять.

Только на это Тинаева ящерица и пригодна: таскать овец, тяжести или связанного врага.

Черный Огонь застонал, когда острые когти впились в его тело, и Сайгат даже немного заволновался — довезти бы живьем, показать всем, кого поразил непобедимый Сайгат, истинный великий дракон, под чьими крыльями соберутся кланы.

Все потому, что его имя значит — Большая Удача.

А что такое везение, если не благосклонность богов?

Сайгат приложил руку к груди и произнес короткую молитву. Боги выделяют из прочих тех, за чьей жизнью им нравится наблюдать. Любимцы судьбы — смельчаки, о которых слагают легенды. Он, Сайгат, обещал богам, что им не будет скучно. Он, Сайгат, будет жить ярко и интересно. Так, чтобы им было на что посмотреть.

Ящер спланировал к лагерю, и Сайгат натянул поводья, направляя его прямо в центр.

— Отпускай, — скомандовал, ударив пятками, и дракон разжал когти, бросая врага оземь, и опустился рядом.

Воины вскочили с мест, взгляды скрестились на Сайгате. Он не стал ждать, пока его снова прогонят. Он начал первым:

— Я — Сайгат! Великий воин, которому нет равных ни в степи, ни за ее пределами! И сегодня я доказал это, победив нашего заклятого врага, — он обвел взглядом притихших воинов, которые так легко отказались от своего вождя, и пнул поверженного мужчину. — Это Черный Огонь!

Ответом был нестройный гул голосов, который быстро стих.

— Черный Огонь? — переспросил дядя, который отчего-то решил задержаться в клане. Уж не пророчил он место вождя одному из своих сыновей? — Тот самый воин, что называл себя великим драконом?

— Не веришь — потрогай его, — с усмешкой предложил Сайгат. — Он жжется как раскаленное железо. Но я сильнее. Потому что великий дракон только один. Сайгат. Вы не верили мне! Вы изгнали меня! Вы испугались, как вшивые шавки. И тогда я бросил вызов Черному Огню и победил его в честной схватке!

Он ходил вокруг костра, распаляя себя праведным гневом, а воины, осмелев, касались врага, отдергивали руки, кто-то пихнул его рукояткой меча, а после перевернул оружие острием. Нет, так неинтересно.

— К столбу его, — приказал Сайгат и едва сдержал торжествующую улыбку, когда приказ выполнили.

Вот так. Никаких выборов нового вождя не будет. Потому что он, Сайгат, вернул свое место по праву сильнейшего.

Врага оплели ремнями, потащили к столбу, к которому привязывали драконов. Ящеру Тиная повезло, что его характер кроткий как у ягненка. Другие драконы, потеряв всадника, приходили в ярость и становились опасны. В этом случае оставалось только ждать — смирится ли дракон с потерей. А если нет — убить.

Руки мужчины, стянутые ремнем, вздернули и привязали к кольцу. Женщины сорвали остатки рубашки, изодранной ножом и когтями дракона. Дядя Арн присвистнул, точно мальчишка, когда обнажились знаки.

— У кровников обычно один знак, — пояснил он, приближаясь к врагу. — Ну-ка, разденьте его!

— Снять одежду! — громко произнес Сайгат.

Это его приказы тут выполняются.

Штаны с врага срезали, не заботясь о том, что ножи рассекают кожу.

— Еще на спине, похоже на крылья, — заметил кто-то.

— На боку.

— И на щиколотке.

— А на груди? Что это за знак на груди? Я такого не видел!

— В нем очень много драконьей крови.

Все притихли, разглядывая врага, и тот вдруг поднял голову, разлепил глаза, полыхнувшие пламенем. Дети взвизгнули, кто-то швырнул в него камнем. Темный дым всколыхнулся вокруг мужчины, защищая, и камень отлетел прочь.

— Лучше отпустите, — хрипло сказал Черный Огонь на их языке. — Не то пожалеете.

И столько уверенности было в этом голом человеке, привязанном к столбу, так ярко вспыхнули в ночи его глаза, что Сайгат едва не зарычал от гнева. Отпустить⁈ Он подбросил на ладони нож и швырнул, и лезвие вошло ровнехонько в свежую рану на плече.

Враг зашипел, откинув голову, а Сайгат подошел ближе, выдернул нож и провел окровавленным лезвием перед лицом мужчины.

— У тебя слишком много знаков на теле, Черный Огонь, — прошептал он с предвкушением. — Я сделаю так, что их станет меньше.

Матово-черная чешуя изгибалась как языки пламени на плече, и Сайгат решил начать с него. Сперва огонь, потом можно отрезать чешуйчатое кольцо вместе с ногой, затем содрать кожу со спины и с левого бока, где тянется черный чешуйчатый меч. А после, когда враг станет умолять не о пощаде, а о смерти, вонзить нож ему в грудь — туда, где пульсирует знак, похожий на сердце.

— Ты трус, — сказал Черный Огонь, и Сайгат вдруг понял, что в пылающем взгляде мужчины нет страха. — К тому же дурак. Надо было убить меня, когда была такая возможность.

А потом в ночи полыхнуло пламя.

И Сайгат еще успел подумать, что богам, наблюдающим с высоты, все очень хорошо видно.

* * *

— Говно, а не план! — горячился Иней, оттирая с рубашки вороний помет. — Это все, что ты смог придумать? Подманить Вивианову птицу, наложить иллюзию и отправить навстречу врагам?

— Как будто твой план лучше! — выпалил Рони. — Надеть личину Ингрид, обмануть Сильву и полетать напоследок. Хотел бы я посмотреть на девчонку, которая повелась на такой убогий подкат!

— Тебе не понять, — не остался в долгу Иней. — Ты даже с вороной не справишься, не то что с девчонкой.

— Это была твоя задача