Разрушь меня - Бьянка Коул

— Насколько “не такой”?

Я думаю о лице Дмитрия этим утром, расслабленном во сне. Как он читает стихи по-русски, когда не может заснуть. То, как он рассеянно гладит меня по волосам, просматривая контракты.

— В нем есть какая-то неподвижность. Как будто он постоянно наблюдает, вбирая все в себя. И иногда... — Я провожу пальцем по краю своей чашки. — Иногда он смотрит на меня так, словно видит мою душу насквозь.

— Ты влюбляешься в него. — Это не вопрос.

— Может быть. — Я прикусываю губу. — Да. Помоги мне Бог, но да.

София тянется через стол и сжимает мою руку. — Я никогда не видела тебя такой.

— Я никогда ничего подобного не чувствовала. — Признание дается легче, чем я ожидала. — Он блестящий, сложный и... — Я понижаю голос. — Секс просто умопомрачительный.

— Подробности! — Требует София, заставляя меня рассмеяться.

— Леди никогда не рассказывает. — Я потягиваю кофе, вспоминая утренний душ. — Но давай просто скажем, что он очень... скрупулезен.

— Я так и знала. — София торжествующе откидывается на спинку стула. — Те, кто все контролируют, всегда такие.

Я думаю об идеальных костюмах Дмитрия и взвешенных словах, о том, как рушится его контроль, когда мы остаемся наедине. Он шепчет мне на ухо что-то по-русски, что заставляет меня дрожать, даже если я их не понимаю.

— Он не такой, как все думают, — мягко говорю я. — В нем так много слоев. Как раз в тот момент, когда я думаю, что разгадала его, он показывает мне что-то новое.

— Просто... будь осторожна, Таш. — Выражение лица Софии меняется. — У Ивановых опасный собственнический характер. Как только ты окажешься с одним из них, пути назад уже не будет. Дмитрий так просто тебя не отпустит.

Я открываю рот, чтобы возразить, когда звонит ее телефон. Улыбка сползает с ее лица, когда она читает только что пришедшее сообщение.

— В чем дело?

Вместо ответа она поворачивает телефон ко мне. У меня сводит желудок, когда я читаю заголовок: — Последнее приобретение российского олигарха: Куратор музея пойман на позднем ночном свидании.

Ниже фотография, на которой мы с Дмитрием покидаем L'Artisan прошлой ночью. Его рука собственнически лежит у меня на пояснице, когда он ведет меня к своей машине. В статье рассуждают о нашем «романе» и ставят под сомнение мою позицию в музее, предполагая неправомерное влияние на приобретения.

— Как они... — Я прокручиваю статью. — Мы были так осторожны.

— Должно быть, кто-то предупредил их. — Голос Софии нежный. — Ты же знаешь, как действуют эти стервятники.

Я думаю о предупреждениях Дмитрия о неприкосновенности частной жизни и его требованиях соблюдать конфиденциальность. Теперь я понимаю почему. Разбирается каждая деталь моей жизни — моя карьера, прошлое и дружба с Софией находятся под пристальным вниманием.

— Заседание правления завтра. — Мой голос звучит как-то отстраненно для моих собственных ушей. — Они это увидят.

— Дмитрий справится с этим, — уверяет меня София. — Он всегда справляется.

Но я не так уверена. Это именно то, чего он хотел избежать. Тщательный баланс, который мы поддерживали между профессиональным и личным, разрушен. И где-то в городе Дмитрий, вероятно, видит эту же статью, и его тщательно выстроенный мир уединения дает трещину по краям.

Мой телефон гудит от сообщения от него.

Не читай новости. Оставайся на месте. Я еду за тобой.

— Он приедет за мной? — Я показываю Софии текст. — Почему? Это просто дрянная статья.

Идеально наманикюренные пальцы Софии постукивают по кофейной чашке, выражение ее лица такое настороженное, какого я никогда раньше не видела. — Есть... осложнения.

— Какого рода осложнения?

Она делает осторожный глоток своего латте, выигрывая время. — У Ивановых есть враги, Таш. Могущественные.

— Они бизнесмены, — говорю я, но в моем голосе слышится неуверенность. — Конкуренция есть у всех.

— Дело не только в этом. — София избегает смотреть мне в глаза. — Есть люди, которые готовы на все, чтобы причинить им боль. И теперь, когда ты публично связана с Дмитрием...

— Что ты мне недоговариваешь?

— Это не мое дело. — Она тянется через стол, сжимая мою руку. — Просто знай, что общение с Ивановым сопряжено с риском. Настоящим.

Несмотря на тепло в кафе, у меня мурашки бегут по коже. Я думаю о службе безопасности Дмитрия, о том, как его братья всегда сканируют комнаты перед входом, и о том, как он настаивает на том, чтобы отвозить меня повсюду сам или присылать своего личного водителя.

— София, ты меня пугаешь.

— Хорошо. — Ее голос мягкий, но твердый. — Тебе следует немного бояться. Не Дмитрия — он защитит тебя ценой своей жизни. Но некоторые опасные люди только и ждали подобной возможности.

— Возможности для чего?

Прежде чем она успевает ответить, наши телефоны гудят одновременно. София сначала проверяет свой, ее лицо слегка бледнеет.

— Дмитрий приедет через две минуты, — говорит она, собирая свои вещи. — Пообещай мне кое-что?

Я киваю, все еще пытаясь все осмыслить.

— Никуда не ходи, не предупредив его. Даже в магазин на углу. Не сейчас.

— Ты говоришь так, будто я в опасности.

Молчание Софии пугает больше, чем любой ответ, который она могла дать.

Дверь кафе распахивается, и входит Дмитрий, его обычного идеального самообладания нигде не видно. Его темные волосы растрепаны, как будто он постоянно проводил по ним пальцами. Его галстук слегка сбился набок, чего я никогда раньше не видела.

— Нам нужно идти. Сейчас. — Его льдисто-голубые глаза сканируют кафе, останавливаясь на каждом посетителе, прежде чем снова остановиться на мне.

— Что происходит? — Я встаю, но упираюсь ногами. — Я не сдвинусь с места, пока ты не объяснишь.

— Таш. — В его голосе слышатся командные нотки, которые обычно заставляют меня дрожать. Сегодня это заставляет меня ощетиниться. — Машина. Пожалуйста.

— Нет. — Я скрещиваю руки на груди. — Ты не можешь просто прийти сюда и...

Он подходит ближе, и я улавливаю его знакомый аромат сандалового дерева и мужского мускуса. — Я все объясню, но не здесь. Не там, где кто-нибудь может услышать.

— Статья не так уж плоха, — начинаю я, но он прерывает меня резким смехом.

— Если бы дело было только в статье, у нас бы не было этого разговора. — Его рука касается моей поясницы, настойчиво, но нежно. — Пожалуйста, куколка. Поверь мне.

Что-то в его тоне заставляет мой протест застрять у меня в горле. Я никогда не видела его таким, отмечая едва сдерживаемую энергию и растрепанные волосы.

— Прекрасно. — Я беру свою сумочку, позволяя ему вести меня к двери. — Но лучше бы это того стоило.

София ловит мой взгляд, когда мы уходим, выражение ее