Дикая река - Лора Павлов

— Никогда с этой стороны не смотрел. Звучит неплохо.

— Хочешь, я пойду с тобой?

— Ты правда хочешь поехать со мной в центр для несовершеннолетних и посмотреть, как я говорю перед толпой трудных подростков?

— Да. Трудные подростки — мои любимчики.

А Ривер Пирс — мой любимчик тоже, но это я вслух не скажу.

— Ну ты даешь. Готова на такое, но при этом отказываешься переспать со мной еще раз? — Его голос звучал насмешливо, а руки легли на мои бедра. Я почувствовала его возбуждение под собой и с трудом сдержала улыбку.

— Пошли уже, ловелас. Пора на каяке кататься. А может, потом я тебе что-нибудь почитаю из любовного романа, который сегодня начну. Вдруг узнаешь что-то новенькое о женщинах.

— Я и так эксперт по женщинам. — Он встал и вылез из машины, неся меня на руках. Я обвила его талию ногами, откинула голову и рассмеялась.

— Впечатляет, да?

— Можешь уже меня опустить, — сказала я, когда он вошел в дом.

— Нет уж. Мне нравится носить тебя на руках, пока ты меня жалеешь. Обычно ты либо сверлишь меня взглядом, либо споришь со мной. Дай мне насладиться моментом.

— Я тебя не жалею, — сказала я сквозь смех, пытаясь соскочить вниз.

— Не знаю, королева. Я же тогда был просто ребенком, а там были реально жуткие ублюдки. Было чертовски страшно. — Голос у него был шутливый.

Я обняла его за шею.

— Ты играешь нечестно, Ривер Пирс.

— Ты еще не знаешь, насколько, — сказал он, перенося меня на кухню и усаживая на столешницу.

Он взял пару бутылок воды, пачку крекеров и немного винограда, бросил все в сумку. Я оставила сумочку на кухонном столе, спрыгнула вниз, сунула телефон в задний карман джинсовых шорт и пошла за ним на задний двор.

— Твой брат неплохо справляется. Даже удивил. Я думал, он не выдержит и дня, а ребята его не щадили.

Он положил сумку в каяк, и мы оба забрались внутрь.

— Я тоже удивлена. Может, для него еще не все потеряно.

Он взял весла, и мы начали скользить по воде.

— Думаю, когда ты перестанешь его спасать, ему придется самому разбираться со своей жизнью.

Я кивнула, откинулась назад, позволяя солнцу греть кожу. Мне так нравилось быть здесь. Мы обогнули поворот и направились к бухте. Я не могла перестать думать о том, что он рассказал в машине.

— Наверное, Ромео и Деми было нелегко — с учетом того, что ее брат и отец сделали с вами.

— Да. У них был непростой путь, но они справились. Хотя я сам долго держал зло на нее за то, в чем она не виновата. А теперь вот Слейд возвращается в город и будет работать с Ромео в спортзале. Иногда надо просто отпустить. Простить людей за их ошибки, верно?

Я задумалась.

— Согласна. Держать злобу — себе дороже.

Мы остановились под большим деревом, чья пышная крона давала густую тень.

Он отложил весла и откинулся на локти. Даже сквозь темные линзы его золотистых авиаторов я чувствовала, как он на меня смотрит.

— Спасибо, что поехала со мной к бабушке. И спасибо, что не упрямилась и села в машину.

Я сняла солнцезащитные очки и закатила глаза.

— Я не упрямица.

— Да ладно тебе. Но мне это нравится.

Я снова надела очки и тоже откинулась назад.

— Ну ты и сам упрямец.

— Тут не спорю. Но я рад, что ты согласилась провести время вместе. Я ведь не врал, когда сказал, что скучал по тебе.

Живот скрутило от этих слов — захотелось прыгнуть за борт за такую слащавость.

— Думаю, нам нужны правила, — сказала я, размышляя, к чему все может привести.

Он застонал:

— На хрена нам правила? Мы взрослые люди. Можем делать, что захотим.

— Мне нужно понимать, во что я ввязываюсь. Ты же юрист, черт побери. Должен быть в восторге. Это как договор. Соглашение. Чтобы все не вышло из-под контроля.

Он сел ровнее и вздохнул:

— Ладно. Говори свои условия.

— Первое и главное правило — мы оба должны помнить, что это временно. Надо заключить пункт НЧЧ.

— Не могу дождаться, чтобы узнать, что это значит.

— Не чувствовать чувств, — сказала я. — С этого все и рушится.

Он рассмеялся:

— Со мной можешь не переживать. Обещаю — чувств ловить не стану. Ты меня раздражаешь и возбуждаешь. Бесишь и смешишь. Вот и все.

— Верно. У меня к тебе то же самое. Я тебя ненавижу ровно настолько, насколько ты мне нравишься. Так что у нас ничего не выйдет — мы бы поубивали друг друга.

— Согласен. Значит, беспокоиться не о чем, — сказал он и провел языком по губам. — А что именно разрешают твои правила в этих строгих рамках?

— Ну, мы друзья, которые друг другу нравятся и одновременно бесят. Но мы любим поесть, так что, думаю, совместные приемы пищи допускаются.

— Отлично. Мы говорим про еду в прямом смысле или про твою киску? — Голос у него был игривым, но мое тело совсем не смеялось. Я сжала бедра и изо всех сил старалась сохранять самообладание.

— Оба варианта разрешены.

— Охрененно. Значит, и в ресторане, и между твоих роскошных бедер. А секс?

— Думаю, секс — да. Но после каждого случая, когда мы переходим границу, мы должны обсудить, все ли в порядке. Если кто-то из нас начнет замечать, что появляются чувства — секс отменяется. Поверь, у меня уже были такие проблемы с мужчинами. Взять хотя бы профессора. Он тоже думал, что не влюбится. А потом — бац.

— Потому что это изначально не были равные отношения. Он получал все удовольствие и ничего не давал тебе взамен. Конечно, он влюбился. А у нас с тобой — договор о взаимном удовольствии. Мы оба даем, и оба получаем. Так что зона безопасности соблюдена. Баланс есть.

— Это звучит нелепо, — сказала я.

— Как и твой дурацкий контракт, но вот мы здесь. — Он зевнул, притворяясь, что ему скучно. — Итак. Еда. Секс. Оргазмы. Проверяемся и убеждаемся, что все еще бесим друг друга. Что еще?

— У тебя есть какие-нибудь пожелания? — спросила я.

— Хммм… Мы кому-нибудь рассказываем?

— Нет. Это остается между нами. А ты хочешь кому-то сказать?

— Не особо. Мне плевать, кто что подумает, но ребята уже что-то подозревают, и я не собираюсь врать.

— Согласна. Если кто-то спросит, говорим, что все по-дружески и мы просто развлекаемся. Мне нравится, что мы это все обговорили. Очень по-взрослому.

— Очень. Мы