Моя Мэдди - Тилли Коул

в сторону. Мой брат был привязан к дереву рядом со мной. Он посмотрел через поляну. «Пламя, что за херня? Смотри. У них сука в клетке. Голая. Господи, Пламя. Ее гребаный рот зашит. Кто, черт возьми, эти люди?»

«Я не хотела убивать тебя, Исайя», — прошептала я ему, и мое зрение затуманилось. Мои щеки были мокрыми. «Ты плакал и хотел, чтобы я обнял тебя». Я попыталась посмотреть на свои руки, но они были связаны. Это было хорошо. Со связанными руками пламя больше не сможет добраться до него. Я не хотела убивать Исайю. Не снова. Каким-то образом он вернулся ко мне. Я больше не причиню ему вреда. Исайя был свободен от пламени и зла. Он был не таким, как я. В его крови не было демонов. Он был хорошим. Должно быть, поэтому он снова был рядом со мной. Сейчас со мной.

«Пламя…» — голос моего брата дрожал. «Ты меня пугаешь. Ты чертовски меня пугаешь. Мы должны выбраться из этого места. Мы должны дать отпор». Я попытался прочистить глаза. Но когда я это сделал, мы снова оказались в подвале. Нет. Мы были в церкви. Я увидел пастора Хьюза и папу, идущих к нам. Мое сердце забилось, когда я увидел змей в их руках. У них было три. Три змеи. Я не хотел, чтобы они были на моей коже. Я чувствовал пламя, зло извивалось под моей плотью. Внезапно Папа и пастор Хьюз оказались передо мной. «Пожалуйста, Папа», — закричал я и почувствовал, как мое горло стало слишком толстым, чтобы глотать. «Я буду хорошим, я обещаю. Я перестану быть дебилом. Я перестану быть злым».

« Папочка? О чем ты, черт возьми, говоришь, Флейм? Папочка умер!»

«Оставьте его в покое, черт возьми! Не трогайте его. Не смей, черт возьми, трогать его!» — сказал я, когда они посмотрели на моего брата.

Но Папа и пастор Хьюз только рассмеялись. За ними стоял еще один человек. Он был здесь со змеями; он привел их ко мне. Чтобы проверить, все еще ли я злой. Чтобы проверить, все ли демоны в моей крови. Я больше не хотел быть злым. Я хотел, чтобы мой папа знал, что я хороший. Тогда, может быть, Бог не даст мне быть умственно отсталым, если он узнает, что я хороший. Может быть, он поможет мне понять людей. Может быть, я не буду другим. Если бы он знал, что я хороший, дьявол оставил бы меня в покое.

Я замер, когда пастор Хьюз принес мне змей. «Что за херня? Кто, черт возьми, этот ублюдок? Чёртов псих, который боится змей?» Он рассмеялся. «Что это за порезы на его коже?» Он протянул руку и коснулся моей груди. Я стиснул челюсти так сильно, что у меня заболели зубы. Мне не нравилось, когда меня трогали. Люди причиняли мне боль только тогда, когда они прикасались ко мне. Или я причинял боль им.

«Не трогай меня. Не трогай меня! Пламя. Гребаное пламя! Мне нужно его выпустить. Мне нужно его вырубить. Их нужно выпустить».

«Пламя. Молчи!» — крикнул Исайя рядом со мной. Я никогда раньше не слышал его голоса. Он умер, прежде чем смог заговорить.

«Вырубить их? Нужно выпустить пламя?» — смеясь, сказал Папа. Он поднял нож. Мой член затвердел в ту минуту, когда я увидел лезвие. Я зашипел и попытался пошевелиться, чтобы удержать свой член. Ему нравилось, когда я высвобождался. Ему нравилось, когда я наклонялся, чтобы он мог высвободиться внутри меня. Было больно. Но это был дьявол, сказал он. Дьявол, сражающийся с честными людьми Божьими, которые пытались мне помочь. Если он протолкнет себя внутрь меня, то, возможно, он не сделает этого с Исайей. Но я был в ловушке. Я не мог пошевелиться.

"Какого хрена! Он же крепкий. Больной ублюдок кончит от одного вида лезвия".

Папа приблизился с лезвием. Я наблюдал, как нож прижимается к моей коже. В ту минуту, когда Папа надавил и прорвал кожу, мой член начал пульсировать. Папа... Папа всегда заставлял зло выходить из меня. В подвале. Он пришел в подвал и сделал меня лучше своим святым семенем. Он помог мне освободиться от зла. Он пытался спасти мою душу.

«Вот как тебе это нравится, больной ублюдок?» — спросил Папа и провел лезвием по моей коже на руках. Я стиснул зубы и закрыл глаза от облегчения, когда почувствовал, как пламя угасает и устремляется к моему твердому члену. Кто-то снова рассмеялся, но пламя собиралось покинуть меня. Когда оно покинуло меня, я смогу дышать. Пока оно не вернется. Но я смогу дышать, и Исайя будет в безопасности.

«Еще», — взмолилась я, когда лезвие покинуло мою кожу. «Еще, папочка… пожалуйста …»

Папа начал резать мою кожу, снова и снова. Глубже и глубже, пока мои мышцы не начали напрягаться от боли. Мои руки сжались в кулаки, и когда он глубоко вонзил нож мне в предплечье, я закричал, когда разрядка покинула мой член, а пламя вытекло из моей крови.

Смеясь. Они смеялись. Я не знал, почему они так много смеялись. Может быть, это было потому, что я исцелился? Может быть, это было потому, что я был хорошим. Может быть, они были счастливы со мной. Может быть, я хорошо справился.

«А ты?» — спросил Папа, указывая ножом на Исайю. «Ты тоже больной ублюдок? Ты кончишь в штаны, если я тебя тоже порежу?»

Я резко открыла глаза. «Нет!» — приказала я и попыталась оттолкнуться от дерева. «Он хороший. Пожалуйста, папочка. У него нет пламени, как у меня. Он благословлен Богом. А не дьяволом».

Папа повернулся ко мне. «Но мы думаем, что он может принадлежать дьяволу, как и ты».

«Нет!» — крикнул я, и мое сердце забилось. Исайя был хорошим . Он не был таким, как я. Я убил его, потому что был плохим. Но он вернулся, потому что он был хорошим, как Иисус, он вернулся из мертвых. Он не был злым. Я не хотел, чтобы он снова умер. Я хотел, чтобы он вернулся со мной. Мама сказала, что я должен всегда защищать его. Она заставила меня пообещать ей. Я не хотел снова нарушать свое обещание. «Не надо. Пожалуйста», — умолял я.

Но Папа сорвал с Исайи кожаную куртку и бросил ее на землю. Он схватил его за голую руку и полоснул лезвием по ней. Исайя зашипел от боли, но не закричал.