Латте для одержимого раба - Ева Смаил

вот сейчас, когда меня Эклер закинул на плечо, я уже твердо чувствовала пятой точкой новые приключения. Парень уже больше не спрашивал. Просто тащил меня с собой, зная, что уже никуда от него не денусь. Я соучастница, которая по уши в… этом всем.

Со скоростью звука мы оказались в библиотеке. Он взлетел и молниеносно добрался до последнего, тридцатого этажа. Парень еще немного пробежал между стеллажей с книгами и остановился. Резко поставил меня на ноги, крепко схватил за плечи и развернул в сторону того, что так настойчиво хотел мне показать.

— Смотри! Она живая и она… она… чуть сделала меня евнухом! — спрятался за меня и возвел свой возмущенный перст в сторону… обычной статуи девушки.

Статуя менестреля красиво стояла на коленях. Девушка действительно выглядела словно живая, хоть и была сделана из одного лишь серого нефрита. Одна рука лежала на маленькой лире на коленях. Рот был открыт, будто она пела. Рука возведена вверх в стремлении выразить свои чувства в песне. Менестрель была одета в штаны, рубашку на шнуровке и корсет, который поднимал ее красивую полную грудь, образуя соблазнительную ложбинку. На ней также был плащ, который совершенно ничего не скрывал, лишь добавлял ей некой таинственности.

Я посмотрела на нее, посмотрела и…

— С сегодняшнего дня, мы с тобой больше не знакомы, — развернулась и быстро пошла в сторону выхода.

— Эй, Ведьма, стой! Она правда двигалась… посмотри на нее! Ты только отвернулась, а она уже мне подмигнула! — испуганно побежал за мной.

— … - сурово продолжила искать выход из этого лабиринта книжных шкафов. Не могла себе позволить больше находиться в компании этого идиота. Идиотизм заразен.

— Ну, Вееедьма… Ну Латте, стой! Стой, кому говорю!.. Я не знаю кому еще об этом могу сказать. Из друзей у меня только ты…

Я остановилась. Друг? То есть… он меня считает другом? Не одногруппницей, не знакомой, а другом?…

Мой первый друг… Хоть он немного и дурак… но свой дурак.

Тяжело вздохнула и повернулась в его сторону.

— Меня больше волнует не то, живая она или нет… Эклер, скажи на милость, из каких таких соображений ты нефритовой статуе засунул в рот свое достоинство? У тебя есть какие-то психологические проблемы, о которых не знаю? Тебе нужна профессиональная помощь?

— Да ты только посмотри на ее!.. ее!.. Разве тебе самой не хочется сделать то же? — бросил взгляд на ее колено преклонную фигуру, на приоткрытые губы, шикарный бюст и тонкую талию. Сглотнул, смутился и быстро отвел взгляд.

— Нет, Эклер. Представляешь не хочется. Может потому, что нечем. Или у меня просто все в порядке с головой.

— Эх, женщины. Ничего вы не понимаете, — махнул на меня рукой и насупился.

— …

Сразу вспомнились истории про придурков, которые засовывали свое добро в дырки в стене, трубы и другие опасные и странные места… Я думала, что не может такого быть, ну просто не может…

— А что, если бы ты остался без этого самого?

— … Бррр. Это слишком страшно, не пугай меня так, Ведьма, — схватил себя за плечи и потер.

— Но все же?

— Ну не зря же ты столько месяцев закрывалась в своей лаборатории! Разве ты бы отказалась помочь своему такому совершенному, красивейшему, умнейшему лучшему другу?

Я открывала и закрывала рот в неверии. В итоге, подняла вверх палец и выдала.

— … Вот про умнейшего я бы точно поспорила.

Мы еще некоторое время позанимались бессмысленными пререканиями друг с другом, а потом парень начал рассказывать, что же произошло.

Оказалось, что он чувствовал себя слишком одиноким. Никто не хотел с ним дружить из-за его токсичного нарциссизма. Поэтому в то время, когда я ходила на дополнительные занятия, Эклер пропадал в библиотеке. Читал физические книги, просто слонялся туда-сюда, пытался найти тайные отделения и клады.

За таким нехитрым делом и дошел до последнего этажа. Там парень обнаружил у массивных дверей, которые, по идее, должны вести в воздух, красивую коленопреклонную девушку, которая выглядела как живая… Тогда начал приходить и изливать ей свою душу. Кушал рядом с ней, разговаривал, пытался выдавить из себя нечто похожее на пение. Плакался о жизни и о том, что его никто не любит, а единственный человек, который его не отвергал, даже не мог запомнить его имя.

Парня заинтересовали двери, и он начал пытаться найти способ их открыть. Искал о них любую информацию в ноосфере, пел, становился в такую же позу, как и статуя, рыскал по библиотеке в поисках подсказок… а потом, решил обыскать тело менестреля. И что-то пошло не так. В какой-то момент в его больной мозг пришла Идея. Что не зря, ой как не зря, красивая девушка стояла на коленях с открытым ртом. Так он и вставил в «замок» свой «ключ».

И самое бредовое в этом всем то, что это таки подействовало. Статуя ожила и решила его проучить за своеволие. Мучила бедного парня всю ночь, выжимая его до суха. Все бы ничего, но она решила ему сделать еще и массаж в одном тайном месте, чтобы неповадно было честным статуям достоинства в рот совать. В итоге, Эклер потерял сознание от излишнего блаженства, а как проснулся, срочно сбежал. Быстро привел себя в порядок и нашел меня, чтобы… а собственно, чтобы что?

— А зачем мне это вообще все знать? Да еще и в таких подробностях?

— … Ну, Ведьма. Сама подумай. Кому еще мне об этом рассказать… И вообще! С этим надо что-то делать!

— И что ты хочешь с этим делать?

— Ну не знаю. А что ты думаешь? Доложить руководству Академии…?

— … Да кто в этот бред сумасшедшего вообще поверит.

— Ну ты же поверила.

Я хватала ртом воздух от возмущения.

— Да это потому, что ты мой друг, идиот, — подошла, встала на цыпочки и постукала пальцем по его гениальной, но такой тупой головушке. — Вот кто тебе поверит кроме меня. Никто. Так что цени теперь.

— Ай, ай, больно, — экспрессивно приложил руку ко лбу и поджал губы.

— И вообще, вот доложил ты руководству, а дальше что? Чего ты хочешь этим добиться?

— Ну… — протянул и замолчал. Почесал щеку.

— Ты хочешь, чтобы ее уничтожили? А что она тебе такого сделала? Младшенького не откусила, ночь незабываемую подарила.

— Нет! Конечно нет! — в ужасе схватился за блондинистые волосы.

— Тогда ты хочешь еще? — с подозрением спросила.

— Нет… — отвел глаза в сторону и сильно покраснел.

— Ну вот и все. Решили. Просто оставь статую в покое и пошли на пары, — взяла его за запястье