Несмеяна для босса - Алёна Амурская

- Ты что-то скрываешь, - тихо говорит он голосом, в котором я четко распознаю сдержанную злость. Или… нет. Тревогу?

Я чуть поворачиваю голову, избегая встречаться с ним глазами.

- Я просто не выспалась.

- Врёшь, - резко опровергает он мою отмазку. - Ты меня избегаешь. Снова. Что за дела, Яна? Как только я делаю шаг ближе к тебе - ты тут же отползаешь назад. Это у тебя игра такая?

Короленко стоит слишком близко.

Настолько близко, что я ощущаю каждую неровность его дыхания, как будто внутри него идет междуусобная битва целого сонма противоречивых чувств. Это не похоже на Короленко. Он всегда держал себя в руках - точный, сдержанный, как офицер, которому не положено проявлять слабость. Но сейчас что-то внутри него трескается. И его самоконтроль больше не может сдерживать напряжение, копившееся между нами целых два года.

Я опускаю чашку на столик, но продолжаю сжимать ее ручку. Не потому, что хочу пить, а потому что это единственное, за что можно зацепиться. Предлог. Шанс отстраниться. Сбежать в себя.

- Артур… - голос предательски дрожит, я слышу это сама и ненавижу эту дрожь. - Некоторые вещи не всегда стоит обсуждать вслух. И-и… я еще не ужинала. Может, закажем пиццу?

На это жалкое предложение он, конечно же, не ведется. Хотя я почти и не надеялась.

- Не отвлекайся. Говори, - отвечает тихо, но в этом спокойствии чувствуется натянутая до предела струна. - И не увиливай.

Я собираюсь с духом, делаю глубокий вдох, надеясь, что это поможет прояснить мысли. Потом сдавленно говорю:

- Я не хочу тебе мешать.

Он хмурится, как будто мои слова - какая-то нелепость, скорее озадачивающая его, чем заслуживающая внимания. Немыслимый абсурд в системе его мира.

- Что за бред?

- Просто... - я сжимаю пальцы на ручке чашки крепче, как будто это спасательный круг. - Думаю, всем станет лучше, если мы будем держать дистанцию. Пока не стало слишком поздно.

Короленко с потемневшим лицом делает шаг вперёд, и я невольно отступаю назад, пока не чувствую за спиной холод гладкой стены. Бежать некуда. Я зажата между ней и его взглядом, который расшатывает все мои доводы.

- Скажи мне правду, - его голос не повышается, но становится жестче. - Что ты от меня скрываешь?

Сердце у меня падает. Я вижу, чувствую, что уже оказалась в ловушке, из которой можно выбраться, только откровенно рассказав ему всё, что он хочет. И снова невольно восхищаюсь его умением припереть человека к стенке. Настоящий профессионал, блин!

- Я... - быстро сглатываю, перед тем как выпалить всё, как на духу: - Я случайно увидела твою переписку с Андреем Борисовичем утром! Ты оставил ноут включённым. А я… просто посмотрела на экран, а там… - я замолкаю, не зная, как продолжить. - Это были только самые последние сообщения. Я сразу же ушла! - опускаю голову, не в силах выдержать его потяжелевший взгляд, потому что упомянуть о моем дальнейшем вторжении в его кабинет мне жутко стыдно. - Извини…

Сердце колотится так, что уши закладывает. Он уже всё понял или нет?

Короленко поигрывает желваками на своей окаменевшей челюсти и смотрит на меня со смесью усталости, досады и раздражения. Я не чувствую в нем злости или обвинения. Он просто становится невыносимо отстраненным и далеким. На мгновение мне даже кажется, что он сейчас уйдёт, просто развернётся и уйдёт, чтобы не сказать ничего лишнего.

Но он остаётся. И его молчание для меня хуже, чем пощечина.

- Ты... влюблён в неё? - не выдерживаю я наконец.

- Что?.. - Короленко почему-то перестает хмуриться, но на его лице вдруг проступает тень недоумения, как будто я ни с того, ни с сего заговорила с ним на китайском языке.

Такой реакции я не ожидала. Даже тяжесть на сердце неожиданно ослабевает.

- Ты влюблён? - повторяю терпеливо, вглядываясь в его потемневшие глаза. - Я слышала, как Батянин говорил тебе, что ты должен быть сдержанным. Даже если... влюблён в его дочь…

- Ты подумала, что речь шла о Диане, - говорит он наконец. Голос у него звучит как-то странно. Никак не могу понять, что за интонация в нем бродит.

Я опускаю глаза, чувствуя, как всё внутри стягивается узлом. Не хочется говорить вслух, но молчание - это, увы, не решение проблемы.

- Да.

Он делает шаг ближе, и теперь я ощущаю тепло его тела. Причем не просто тепло физического присутствия, а нечто более сильное. Я чувствую от Короленко жар, словно внутри него полыхают угли.

- Тогда давай проясним сразу, - медленно произносит он, не отрывая от меня взгляда. - Диана… не моя женщина. В любом смысле этого слова. И никогда ею не была.

Он умолкает, как будто подбирая слова и что-то взвешивая, прежде чем продолжить. Такое впечатление, что внутри он уперся в некий запрет и не хочет его переступать. Это заметно по тому, как он отводит взгляд и плотно сжимает губы. Заметно по напряжению в плечах и по странной, почти болезненной тишине, которая зависает между нами. Он будто взвешивает - каждое слово, каждое возможное последствие.

С ним что-то происходит…

Кажется, я догадываюсь, что его беспокоит. И терпеливо жду, не мешая ему принять решение.

- Она дочь Батянина, это верно, - говорит наконец Короленко нехотя. - Но, помимо этого, она еще и… твоя сестра. Единокровная.

Фраза падает между нами, как камень в воду. Тишина после неё становится гуще, плотнее. Я ничего не говорю. Просто смотрю на него. А он - на меня. В этом взгляде я читаю ожидание худшего. Словно он готов к моему взрыву, к шоку, к отторжению…

Но всё, что я делаю, это взволнованно шепчу:

- Я знаю.

Короленко чуть вскидывает брови - едва заметно, будто не ожидал такого, и в его глазах мелькает удивление. Но вопросов он не задаёт. Не спрашивает, «с каких пор» или «почему молчала». Он как чувствует, что сейчас мне не хочется вдаваться в эту тему. Возможно, позже. Возможно, никогда.

Он просто принимает мой ответ как факт. И смотрит так... глубоко. Почти мягко. Как будто моего лаконичного ответа ему вполне