Королевская кровь-13. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

Ему ответили все — и подтвердили готовность помочь. Все понимали, что кормить и транспортировать пленных — меньшее зло, чем война. Чем меньше останется готовых к сопротивлению иномирян, тем меньше погибнет туринских солдат.

Теперь Тидусс ждал лорташцев, которые станут частью государственной армии, и личные армии радж наконец-то перестанут быть больше общей армии страны. Одно дело Вороном было почти решено, решались и другие.

Туна быстро остывала после боя богов, охлажденная миллионами тонн морской воды, что прокатывались по ее поверхности и тремя днями снегопада после, дождями и ветрами, что гуляли теперь над ней как над любым материком. Но вулканизм на ней шел два тысячелетия, и застывшая сверху, покрытая слоями слежавшегося плодородного вулканического пепла порода оставалась жидкой и раскаленной в образовавшихся тоннелях и подземных лавовых озерах, таких огромных, что остывать она могла сотни лет. Начнут рыть люди котлованы под дома — и провалятся в пекло. Нельзя было этого допустить.

— Братья и сестра моя, мне нужна помощь, — проговорил он негромко и ощутил внимание всех родственных стихий. — Нужно ускорить созревание материка. Не будет это вмешательством в человеческую жизнь, потому что на Туне еще нет людей, но если отец наш решит иначе, всю тяжесть искупления беру на себя.

Эти слова прозвучали обещанием и договором. «Мы поможем», — раздалось со всех сторон.

И Черный в эту ночь разлился над материком своей сутью, противоположной теплу красного брата, и затушил поверхностный жар. А тот, что глубже, впитал в себя Воин-огонь, оставив только очаги естественного вулканизма, которые были на каждом континенте. Ушел подземный огонь — и волей Серены пробились из глубин земли источники, теплые и холодные, которые стали складываться в реки и озера.

— Дарю тебе по половине от тысячи озер, — услышал он ее голос. И силой ее перенеслись с затерянных, не знаемых человеком озер жилых материков в новообразованные по половине всех живых существ — от водорослей, кувшинок с камышом и придонного ила до лягушек, рыб, птиц и мошек с комарами. Пройдет несколько лет и расплодятся они так, что рыба первопроходцам сама в руки станет выпрыгивать.

В следующие ночи послал Ворон своих духов-воронов с зернами, ростками, лишайниками и мхами — посадят они в плодородный пепел все, что растет в каждой природной зоне на двух других континентах, а уж что выживет, то и заполонит сушу. Но стоило воронам вернуться, как услышал он три хлопка. То лапой о лапу хлопал брат-медведь, глядя на материк, который они все обустраивали.

Хлопнул первый раз — и расползлись по всему материку мхи и лишайники, кроша вулканические камни, нарастая слой за слоем, мешаясь с пеплом и образуя почву.

Хлопнул второй раз — и из семян поднялись травы и деревья, цветы и кустарники, растянулись по материку рощами и глухими лесами. Но не было в тех лесах животных и птиц.

И тогда Михаил хлопнул третий раз — и перенеслись на Туну куски глухих лесов в Рудлоге, болот Блакории, заросших склонов гор Бермонта, степей Йеллоувиня и пустынь Манезии вместе с хищниками и травоядными, ящерками и змеями, птицами и насекомыми. Не погибнут они так с голоду, ибо перенеслись со всей своей средой, освоят пространства вокруг и расплодятся так, как бывает только там, где не ступала нога человека.

— А я прослежу, чтобы в балансе все плодились и размножались, — пообещал Ши, которому работа братьев и сестры добавила удовольствия.

— Спасибо вам, — сказал Жрец, когда многодневная работа была закончена. — Теперь остается только ждать, пока все приживется.

Страшился он того, что будет недоволен Триединый, но то ли Отец и не заметил этого, то ли прошли они по самому края его правила — однако никаких последствий не было. Поэтому вернулся Ворон к делам человеческим.

* * *

Махараджа Санду оказался бесконечно толковым правителем, которому и нужно было-то немного защиты и безопасности. Он воспрял духом, ежедневно курсируя телепортами между своим дворцом, где оставались министерства и все государственные службы, и дворцом нового правителя. Работа кипела.

Махараджа взял организацию божественного быта на себя: навестил повелителя на следующий день после Королевского Совета, послал рабочих подключить электричество и водопровод, отвести канализацию (и те, видимо из благоговения, не растянули все на полгода, как это бывало у тидуссов), прислал слуг, поваров и лакеев, и заикнулся было о танцовщицах и певцах, но Черный жрец остановил его.

— Шум не люблю, — сказал он, и махараджа понимающе кивнул. Молодой правитель и сам не любил, но положение обязывало.

Королевская сокровищница Гёттенхольдов была, увы, разграблена, но тайники с драгоценностями и золотом во дворце имелись. Достаточно для того, чтобы долго оплачивать работу слуг, но недостаточно, чтобы кормить страну.

Тидуссцы, к сожалению, веселиться и отдыхать любили куда больше, чем работать, хотя в массе своей, конечно же, попадались уникумы.И как сплести этот добрый и яркий народ с яростью и жесткостью лорташцев и благородной холодностью темных аристократов? Одними приказами этого не добьешься — приказы не меняют природу человека, да и страх — ненадежный помощник. Жрецу было, что предложить всем: тидуссцам — более легкую жизнь и много земли, которая их прокормит, лорташцам — возможность служить и жить без страха смерти, темным — восстановление мощных династий. Но что объединит их всех?

И потому в один из вечером он призвал махараджу:

— Расскажи мне про наш народ, Санду, — попросил он. — Прямо как есть, расскажи.

— Господин, — ответил молодой Тиваладжа, — можешь ли ты изменить себе и мне внешность?

— Зачем? — поинтересовался Жрец.

— Я расскажу. Но лучше показать, — ответил правитель.

Жрец сделал себя степенным тидусским отцом, а Санду — сыном, и они, выйдя в тихом переулке среди мазаных белых домиков, пошли туда, где на широкой улице мелькали люди и ездили автомобили. Солнце жадно лило лучи на город.

Люди были одеты очень по-разному: кто-то в национальные одежды — яркие тсари у женщин, рубахи с широченными штанами у мужчин, кто-то в совершенно современные.

— Твой народ очень чадолюбив, — сказал Санду и указал на детишек, стайками снующими на тротуарах меж взрослых или идущих следом за матерями и отцами. — Считается, что дети приносят счастье. Но многим они приносят бедность, а так как работы на всех нет, остается уходить в ремесла и