Королевская кровь-13. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

дней, перелетая ночами в сторону гор, а затем уже, зная карту Туры и расположение лорташских войск за Милокардерами, пересек перевал в месте, где сходились границы трех стран, и полетел к своим в надежде, что врата под Мальвой на месте.

Но лорташского лагеря, как и врат, на месте не было, а в паре недель пешего пути и в четырех ночах полета увидел он и остатки южной армии, что должна была взять весь Юг Рудлога и столицу. И уже там рассказал об оставшихся открытыми вратах.

После нехитрых подсчетов стало ясно, что из Блакории пешему идти до открытых врат несколько месяцев, а лететь — около двух недель.

Рассказали гонцы от армии с юга, что их тха-норы решили пробиваться к перевалу, через который перелетал связной, и дальше идти в страну под названием Пески, чтобы пройти ко вратам и уйти на Лортах. Но пока даже на два дня пути к цели не приблизились, потому что бьют их жестко, и каждый день заканчивается смертью тысяч нейров. Рассказали и о том, что правительница-колдунья Рудлога тоже предлагает им сдаться и обещают жизнь, но в это не верят, а жрецы утверждают, что боги этого мира тоже требуют жертв, и всех, кто сдастся, принесут в жертву. И говорят, что никогда правители этой земли не простят тех, кто захватывали их города.

Связные улетели с информацией о том, что творится в Бла-ко-рии и Ин-лян-дии, а армия от отступающих на востоке Блакории отрядов до засевших в столице, начала волноваться еще сильнее.

Жрецы во главе Сатхи-ша подхватили то, что говорили жрецы на Юге Рудлога. Подхватили и вывернули в свою сторону.

— Сдаваться нельзя, — твердили они. — Раз теперь мы знаем, что одни врата остались открыты и наши божественные господа их не закрывают с той стороны, значит, они копят силы для скорого выхода. И выйдут, — говорили жрецы. — Нам нужно дождаться их.

А Виса-асх думал о том, на что надеются они. Рано или поздно люди поймут, что убитые боги не выйдут. К тому моменту часть войска падет от голода, часть — будет уничтожена войсками врага. Смысл сейчас сохранять власть, если завтра некем будет властвовать?

Или они на самом деле верят, что говорят правду, обманывая и себя, и других?

С прибытием разбитых отрядов из Инляндии уже более ста тысяч нейров было сейчас под командованием Виса-асха, несколько тысяч раньяров и охонгов, почти две тысячи тха-охонгов. Армия растянулась на полстраны и сейчас собиралась в кулак, готовясь ударить по наступающим врагам. Но противники планомерно уничтожали их, и если раньше боевая сила лорташцев восполнялась через врата, то сейчас она таяла — и все больше случалось прорывов в сторону столицы, все больше поселений отбивал противник, все больше наемников погибало, стараясь задержать неумолимое наступление. Жрецы взвинчивали истерическую уверенность в победе до небес, но реалии пробивались в головы и самых упорных.

И вот после возвращения связных от закрытых врат и прилета гонцов с юга наступил день, когда напряжение достигло предела. Армия была уже в двух неделях отступления от столицы, и новости приходили самые тяжелые. Виса-асх вылетал туда на раньяре, чтобы подбодрить тха-норов и нейров, пару раз попадал в гущу сражения и чуть не потерял голову, едва увернувшись от заклинания кого-то из вражеских магов.

Времени стоить линии обороны не было — а те, что успели построить, враг перемахивал по несколько за день. Шли слухи, что при захвате деревень, в которых оставались отряды Лортаха, нейров казнили прямо там — за то, что использовали местных, как рабов. Слухи шли ужасающие, и жрецы только раздували их.

Армия сыпалась, армия голодала и болела от усталости и истощения, и в столицу неслись связные с просьбой помочь. Сатхи-ша через представителя своего, тоже, очевидно, опасаясь прийти к Виса-асху лично, потребовал собрать советом всех тха-норов, чтобы решить, что делать дальше.

Так много пришло на совет тха-норов и норов, прилетев с окраин, что пришлось занять центральную площадь города рядом с закрытым прозрачным куполом королевским дворцом. Все расселись по кругу в несколько колец, и первым стал говорить Сатхи-ша, который, в отличие от многих бойцов, истощенным не выглядел — щеки его лоснились, бритая голова сверкала на солнце, да и сам он, невысокий, возрастом не старше самого Виса-асха, не более пятидесяти лет, был грузноват и двигался степенно, важно.

И начал он с обвинений.

— Не хотел я говорить этого, но скажу, — звучал его вкрадчивый голос над площадью. И говорил он ожидаемое. — Ты плохой тиодхар, Виса-асх. Ты приносишь неудачи. Ты проиграл свою войну и пришел сюда, и сейчас проигрываешь войну Манк-теша.

Виса-асх молчал и слушал его. Крикливому ящеру нужно было дать выговориться.

— Сколько у тебя было войск, сколько охонгов и раньяров! — воскликнул Сатхи-ша. — Любой бы победил с такой мощью. Но что сейчас происходит? Нас давят к морю! Еще несколько декад, и мы вынуждены будем прижаться к воде, в которую нас и скинут, и не дождемся мы возвращения наших господ. Как дождались бы с более умелым тиодхаром! Зря император Итхир-Кас, пусть его имя будет звучать в веках, поставил тебя командовать храбрыми нейрами и искусными норами!

Виса-асх выдохнул, снова ощущая удушающую руку на горле. Над городом заморосил мелкий холодный дождь, и он вдруг понял, как ему надоел местный холод и сырость.

— Признаю справедливость твоих речей, Сатхи-ша, — сказал он, и жрец, не ожидавший покорности, изумленно поджал губы. — Наша армия не смогла того, чего не смогла ни одна армия великого императора, и сами боги не смогли.

По кругу покатился шум — где-то одобрительный, где-то возмущенный.

— Да как ты смеешь! — крикнул жрец. — Как смеешь ты хаять наших богов! Они вернутся и накажут тебя!

— А если они не вернутся? — очень громко ответил Виса-асх. И сейчас замолчали все. — Знайте же, — продолжал он, — что ко мне являлся бог этого мира. И сказал он, что наши боги побеждены. И что висят они над нами черной луной. Все мы помним, что ее раньше не было!

Вокруг снова зашумели и взоры обратились туда, где тьмой виднелась луна.

— Это ложь! — крикнул Сатхи-ша, и жрецы гулом поддержали его. — Враг сказал это, чтобы мы сложили оружие! А ты пустил в уши ложь чужого бога! Ты, кто клялся поклоняться нашим господам!

— Может уста твои говорят правду, — так же