Измена. Он полюбил другую - Нюра Борзова

поудобнее на мягком шезлонге. Она подкатывает ко мне кресло на колесиках и мило болтает, пока раскладывает на столике различные косметические принадлежности. Расположившись, Марина поднимает на меня внимательный взгляд.

— Когда ваша мама позвонила и попросила меня прийти сегодня, она рассказала мне о вашем состоянии. Я хочу быть с вами откровенной и сказать, что полностью понимаю, через что вы проходите. У моей мамы тоже был рак груди, и от химиотерапии она потеряла все волосы. Я была очень благодарна, что могу использовать свои навыки, чтобы помочь ей. Вы готовы приступить?

— Что именно мы будем делать? Я без понятия, кем вы работаете, если честно. Мне никто ничего не рассказывает, все хотят, чтобы это был сюрприз.

Хитрая улыбка на лице Марины, говорит о том, что она знает достаточно много об особенностях нашего сегодняшнего антистресс-путешествия.

— Я косметолог, но сегодня я ваш персональный мастер. Мы начнем с массажа лица, потом нанесем макияж, сделаем ресницы и брови. Как вам такой план?

Я не просто согласна, я готова плакать от счастья после этих слов. Я скучаю по своим ресницам сильнее, чем когда-либо могла себе представить. Я принимала их как должное каждый день своей жизни в течение тридцати шести лет, пока не наступил момент, когда они все выпали, и мне пришлось привыкать жить без них.

Все, что я могу сделать, — это кивнуть головой. Сегодня мне не нужны слезы, особенно учитывая, что они могут испортить мой макияж и новые ресницы.

Марина работает надо мной долго и тщательно. Я слышу, как остальные болтают и меняются местами, но я счастлива в своем кресле, где мой личный мастер следит за каждой мелочью. Начиная с процедуры, которая похожа на легкий массаж, оставляющий кожу мягкой, как у младенца, и заканчивая профессионально нанесенным макияжем, накладными бровями, которые будут выглядеть как настоящие, и ресницами, которые она сейчас наклеивает на мои веки, — со мной обращаются как с королевой. Не могу дождаться, когда открою глаза и увижу то, что Марина назвала своим шедевром.

— Держите глаза закрытыми в течение минуты. Клей сохнет, и его пары могут немного обжечь глаза.

Шезлонг начинает двигаться, и я принимаю сидячее положение. Я так взволнована, что с нетерпением жду, когда смогу открыть глаза. Из комнаты доносятся несколько вздохов, затем кто-то издает тихий звук удивления. Кажется, мама всхлипывает. Черт, теперь я знаю, что тоже буду плакать и испорчу свое новое лицо.

— Хорошо, Яна. Зеркало стоит прямо перед вами. Теперь открывайте глаза, — момент, которого я так долго ждала, наконец настает.

Мои глаза медленно открываются, и я сразу же ощущаю тяжесть своих новых ресниц. Это вызывает у меня головокружительное чувство. У меня есть ресницы!

Затем я вижу женщину, которая смотрит на меня в отражении. Женщина в зеркале, у которой есть брови, ресницы, идеальная кожа… но нет волос. Страхи, которые я загоняла вглубь себя, которые игнорировала, от которых отмахивалась, как от ничего не значащих, разом вырываются на поверхность. Я смотрю в зеркало с невозмутимым выражением лица, но в голове проносится слишком много вопросов.

Как я смогу конкурировать с Таней в глазах Вадима? Она моложе, красивее и здоровее. Я никогда больше не стану той женщиной, в которую он когда-то влюбился.

Как Вадим сможет снова испытывать ко мне физическое влечение? Я уже не выгляжу так, как раньше, и никакая косметика и пластика в мире не изменит этого факта. Скорее всего, я буду проходить химиотерапию всю оставшуюся жизнь — а это значит, что у меня не будет не только волос, но и ресниц, и бровей. Никаких волос на теле.

Как я смогу быть достаточно уверенной в себе, чтобы раздеться перед ним после окончания этой процедуры? Когда мне сделают операцию, будет период, когда моя грудь будет изуродована, изрезана.

— Яна? — мама почти шепчет мое имя и медленно подходит ко мне. — Что ты думаешь?

Что я думаю?

Я напугана до смерти.

— Я думаю, что Марина потрясающая, — отвечаю я, заставляя себя улыбнуться, когда смотрю на нее.

Мой взгляд возвращается к женщине в зеркале, и я с трудом, но все-таки подавляю слезы.

— Ты выглядишь великолепно.

— Спасибо, мам.

— Дамы, не могли бы вы оставить нас на минутку? — спрашивает Лена и садится рядом со мной. Когда мы остаемся одни, Лена кладет руку мне на плечо. — Выкладывай. Что случилось?

Поскольку я больше не могу смотреть в зеркало, я поворачиваюсь к ней лицом. Затем я выплескиваю все страхи, все мысли и все переживания, которые держала в себе.

— Я пыталась быть сильной. Я пыталась пройти через это и посмотреть на все с другой стороны. Я пыталась быть благодарной за то, что до сих пор жива и мой рак реагирует на лечение… пока что. Но все это обрушилось на меня внезапно, как кирпич, упавший на голову. Прежде чем начнешь какую-нибудь ободряющую речь о том, что внутренний мир важнее внешности, учти, это просто слова — они не помогают.

Лена кивает и поджимает губы, пытаясь осознать то, что я только что на нее вывалила.

— Ян, я даже не буду притворяться, будто понимаю, что именно ты чувствуешь. Ты знаешь, что я жутко переживаю, когда дело касается моих волос. У меня уродливая форма головы. Без волос я бы распугала всех детей и большинство взрослых. Саше пришлось бы пробежаться по всем магазинам города и принести мне все парики, которые он сможет найти. Я бы наняла профессиональных гримеров, чтобы они каждый день накладывали на меня парик, чтобы он держался и выглядел естественно, и делали мне соответствующий макияж.

Я не могу удержаться от смеха, представляя, как Лена будет делать все то, о чем говорит.

— Но вот в чем дело — и я буду с тобой откровенна. Я никогда не видела более красивой женщины, чем ты. И Вадим тоже. С волосами или без волос. С бровями и ресницами или вовсе без них. Есть макияж, нет макияжа… Все это не имеет значения. Штукатурка тебе не нужна, понимаешь? Даже несмотря на страх и нервные срывы, ты все равно сильнее, чем я когда-либо буду. А еще я очень надеюсь, что ты достаточно умна, чтобы понять, какой чуши мне сейчас наговорила. А теперь, если с приступом вселенской жалости к себе покончено, у нас плотный график, и я хочу взять от него все.

Я обхватываю Лену за шею и крепко обнимаю. Потому что она моя лучшая подруга. Она сестра, которой у меня никогда не было. Она та,