Безумная вечеринка зомби - Джена Шоуолтер

— О чем ты хочешь поговорить? — спрашивает она.

— Разве я сказал «поговорить»? Виноват. Я имел в виду, угрожать. Если ты еще раз когда-нибудь убежишь одна, я перекину тебя через колено и выбью из тебя дурные мысли.

Ее глаза сузились до крошечных щелей.

— Если ты еще раз будешь мне угрожать, я вырву твою печень и набью ее камнями.

Я улыбаюсь.

— Мило. — за всю неделю я так не расслаблялся. Я не ел, не спал. Только беспокоился, что девушка, которую отдали под мою защиту, не доживет до следующего рассвета. — Но ты же знаешь, что спешка — это привычка, и с ней нужно покончить.

Она открывает рот, чтобы ответить, но я качаю головой и добавляю:

— Просто замолчи и наслаждайся своим леденцом. — я достаю конфету из кармана. — Или, может быть, ты предпочитаешь наблюдать, как я наслаждаюсь им?

Она облизывает губы, и от вида ее маленького розового язычка у меня что-то сжимается в животе.

— Отдай его мне.

Я носил эту дурацкую штуку в кармане несколько дней, отчаянно желая отдать ей. В детстве Коул давал мне конфету всякий раз, когда я получал травму. Забавно. Мне всегда становилось легче.

— Ты была хорошей пациенткой, выздоравливала, как тебе было сказано, — я бросаю ей лакомство, — и ты заслуживаешь награды.

Я просто хочу, чтобы ее душевные раны зажили. Мне больно за ту маленькую девочку, которой она была, и теперь понимаю, какой женщиной она стала. Женщиной, готовой на все, чтобы защитить своего брата. В детстве они были только друг у друга. Часть их еще чувствует это.

Когда она проводит языком по конфете, ее глаза закрываются в знак капитуляции… а я незаметно поправляю штаны.

— Наверное, это самое лучшее, что есть на свете, — говорит она.

— Твоя мама когда-нибудь давала тебе леденец, чтобы ты почувствовала себя лучше?

— Нет. Она ничего не делала без разрешения моего отца, а он считал конфеты привилегией, которую мы не заслужили.

Я вдруг почувствовал благодарность за то, что у меня было так мало времени с моими приемными родителями. Возможно, я чувствовал себя лишним, но всегда знал, что они любят меня. Они целовали и обнимали меня всякий раз, когда я плакал… не то чтобы я плакал, потому что даже тогда был мужественным. Они давали мне теплую постель, чистую одежду и всегда помогали с домашними заданиями. У меня было безопасное место, куда я мог пойти.

Безопасное. Это слово эхом отдается в моем сознании.

— Милла… мне жаль, — говорю я, и слова потоком вырываются из меня. — Мне жаль, что я привел тебя сюда и не смог защитить.

Она улыбается мне, и от этого у меня внутри все сжимается в тысячу раз сильнее.

— Я здесь, чтобы защитить тебя, помнишь? А не наоборот.

— Я могу сам о себе позаботиться.

— Да, что же, я тоже.

Я взмахиваю рукой, указывая на медицинское оборудование, окружающее ее.

— Не буду утверждать очевидное.

Она отдает честь мне двумя пальцами.

— Неважно. Ты доказываешь то, в чем я была права. Если мне понадобится помощь, когда я стану намного лучшим бойцом, то помогать придется уже тебе.

— Ну и ну, разве ты не маленький лучик солнца, — говорю я, подмигивая.

Она изумленно смотрит на меня, словно не может поверить в то, что видит.

— В любом случае. Я помню, что слышала голос своего брата. Он хочет меня видеть?

Я не знаю, как смягчить правду, поэтому говорю ей прямо.

— Он ушел. — я бы присоединился к нему, но взял на себя роль охранника, на случай, если Тиффани попытается вернуться, чтобы закончить начатое.

Милла оседает на матрасе.

— Конечно, он ушел.

— Это не то, что ты… — если она узнает, что Ривер охотится на Тиффани, она попытается покинуть свою больничную койку раньше, чем выздоровеет, и отправиться за ним. — Он любит тебя. Он вернется.

Она грустно улыбается мне, поглаживая свою татуировку «Предательство», и будь я проклят, если это не разбивает мне сердце.

Я перевожу тему.

— Я видел тебя с Лав. Ты неплохо владеешь кулаками.

— Нет. Я великолепна, — говорит она. — Я позволила ей нанести несколько ударов, потому что ей нужно было выпустить гнев, но в любое другое время я бы уложила ее, не ударив.

— Ты так уверенна в себе.

— Не без оснований.

— Значит, самоуверенная.

— Почему бы и нет? — говорит она. — Это не хвастовство, если это правда.

Это утверждение, которое я не могу опровергнуть.

— Что случилось, пока я была в отключке? — спрашивает она. — С зомби, я имею в виду. Кого-нибудь видели?

— Патруль выходил на улицу каждую ночь, за исключением последних трех. Мы все чувствовали себя плохо, чтобы выходить из дома. Никаких зомби-облаков и вообще никаких зомби. — я протягиваю руку, не успев осознать, что сдвинулся с места, и сжимаю ее пальцы. — Я рад, что с тобой все в порядке.

Нахмурившись, она смотрит на наши руки… мне нравится контраст моего загара с ее светлой кожей.

— Я знаю, почему ты спас меня. Кэт. Но не из-за нее ты сейчас здесь, предлагаешь мне конфеты и болтаешь со мной, словно мы старые друзья. Что с тобой происходит, Лед? Ты слишком милый, и я не уверена, что мне это нравится.

— Послушай, — говорю я, вздыхая. Почему бы не выложить все начистоту? — Ты совершила ошибку, пытаясь защитить своего брата. Ты неплохой человек и пытаешься загладить ту боль, которую причинила нам. Я уважаю это. Ты мне не нравишься, но я не испытываю к тебе ненависти.

— Ты?.. — она откидывает одеяло, внезапно занервничав. — Ты хочешь быть моим другом?

Я наклоняю голову, чтобы получше ее рассмотреть.

— Не знаю. — возможна ли для нас дружба?

Я многое узнал о ней, пока Милла выздоравливала. Она сильная и в то же время уязвимая. Тверда как камень, но нежна сердцем. Очень умная, но ослеплена любовью. Она цельная, но сломленная.

Она — ходячее противоречие, и я совершенно очарован ею.

В отличие от Кэт, она еще не осознала своей ценности. Я не помогал ей в этом. Никто из нас не помогал.

Черт, может, я и правда хочу быть ее другом.

— Может, попробуем, посмотрим, как пойдет?

— Мне бы этого хотелось, — тихо говорит она. Проходит несколько минут в тишине, пока она смотрит на меня. — И Лед? Спасибо. За все.

— Ты бы сделала то же самое для меня. — я потираю затылок, чувствуя себя неловко из-за такого поворота разговора. — Пока не забыл, должен предупредить тебя. В то время как Али и Коул