Освобождение Луки - Виктория Эвелин

в том, что им не разрешалось возвращаться домой. Элис рассудила, что если они подождут достаточно долго, клеканианцы могут решить открыться Земле. Элис рассеянно покачала головой. Ванесса не вдавалась в подробности того, что произошло, но, казалось, в ее желании вернуться домой была невысказанная настоятельность.

Она бродила вдоль деревянных платформ, соединявших пять домов в этой части озера, погруженная в свои мысли. Свернув на дорожку, ведущую к ее дому, она резко остановилась. Лука сидел перед ее дверью, молча наблюдая за ней.

Это был долгий день, полный эмоциональных взлетов и падений, алкоголя и солнца. Элис была измучена, и у нее не было душевных сил, чтобы иметь с ним дело прямо сейчас. Не раньше, чем она еще немного разберется со своими чувствами.

Она застонала.

— Что ты все еще здесь делаешь?

Встав, он окинул ее пристальным взглядом, прежде чем ответить:

— Я оставил свой пропуск внутри.

Игнорируя жар, разливающийся по ее телу от его голодного взгляда, она двинулась открывать свою дверь.

— Почему ты не сказал мне раньше?

Он пожал плечами.

— Я хотел дать тебе пространство. — Вместо того, чтобы отойти в сторону, чтобы дать ей свободный доступ, он завис, тесня ее своим большим телом. От него исходило тепло, как и его опьяняющий аромат. Сосна? Нет. Хотя определенно земляной.

Ну, он прятался в лесу, Элис!

Она не отрывала взгляда от двери, пока отпирала ее. Ее кожу покалывало, как будто она чувствовала на себе его взгляд. Дверь, наконец, распахнулась, и она протянула руку, чтобы забрать мяч.

— Вот, — сказала она, бесцеремонно бросая его в его поднятые руки.

Не сводя с нее глаз, он пробормотал:

— Он отключился.

— Конечно, отключился, — проворчала она. Испытывая неловкость от того, как сильно ей понравился его теплый взгляд, Элис включила свои ручные часы, затем нахмурилась, глядя на символы.

— До следующего включения двадцать четыре часа, — сказал он, глядя на нее, заложив руки за спину. — Могу я войти и подождать, пока подойдет охранник? Они должны начать обход примерно через полчаса.

Нет! Скажи «нет»! — кричал ее разум.

— Хорошо. Идиот.

Он слегка улыбнулся ей и подождал, пока она войдет, прежде чем последовать за ней.

— Я хотел бы попросить тебя об еще одном одолжении, — сказал он, засовывая мяч под мышку.

Направляясь к пищевому синтезатору, она хранила молчание.

— О чем?

На нее навалилась усталость. Что еще ему от меня надо?

Глухой удар позади заставил ее подпрыгнуть. Она обернулась и увидела, что красный пропуск, который он держал в руках, теперь лежит на ее маленьком обеденном столе, а его рука лежит поверх него. Она забыла, как быстро он может двигаться.

— Что?

Он облизал языком свою полную нижнюю губу, затем провел рукой по растрепанным волосам.

Элис подавила вздох, который вырвался у нее. Боже, она хотела поцеловать эти губы снова.

— Какое одолжение? — В ее словах не было того яда, который она так отчаянно пыталась в них вложить.

Как оказалось, не быть слабачкой было тяжелой работой, и Элис устала. Устала бороться со своими инстинктами. Ее мать всегда говорила ей, что терпеть не может людей, которые «зарывают топор войны». Элис была одной из таких людей. Ей не нравилось зацикливаться на спорах или таить обиду.

С одной стороны, это приводило к тому, что люди плохо относились к ней, зная, что она простит и забудет на следующий день. С другой стороны, она обнаружила, что может вернуться к «счастью» гораздо быстрее, чем другие люди.

Зацикливаться на чем-то, что было сделано и ушло, не имело смысла. Почему она просто не могла найти кого-то, кто не воспользовался бы этим?

— Ты можешь рассказать мне, что произошло… в камере? — Его кулаки сжались по бокам. — Я многого не помню, а то немногое, что я помню, — это… хорошо… Я не уверен, что все точно помню.

Элис медленно выдохнула. Он хотел сделать это сейчас? Запрограммировав синтезатор на приготовление горячего напитка, похожего на чай, она задумалась о том, что сказать. Через плечо она спросила:

— Хочешь выпить?

Он дернулся, мгновенно подходя к ней.

— Я могу сам принести напитки. Пожалуйста, садись.

Она наклонила к нему голову, пытаясь понять его позицию. Она медленно отступила к столу, слишком измученная, чтобы долго следить за его действиями.

— Что ты помнишь?

Он прислонился спиной к стойке, прочищая горло.

— Я помню, как долгое время был прикован и одинок. Потом я вспомнил тебя. Ты говорила со мной… прикасалась ко мне.

Жар залил ее щеки.

— Прости, — пробормотала она.

— Прости?

Взглянув на него и заметив, что у него растерянное выражение лица, она объяснила:

— С моей стороны было неправильно прикасаться к тебе, когда ты был в таком состоянии. Мне жаль. Он угрожал ударить тебя электрическим током, если я этого не сделаю, так что, надеюсь, ты понимаешь. — Это была ложь. Она знала это. В конце концов, даже без угроз со стороны Хеласа, она бы прикоснулась к нему.

Он направился к ней, затем остановился, бросившись к стойке, чтобы принести ее напиток. Поставив его на стол, он сел рядом с ней.

— Ты никогда не должна извиняться за это.

Она сжала свой бокал, поднимая глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.

Волчья ухмылка расплылась по его лицу.

— Никогда.

Сердцебиение участилось, она спрятала улыбку за чашкой, сделав большой глоток. Тяжесть спала, зная, что он не презирает ее за то, что она сделала.

— Я думала, ты рассердился из-за этого.

Он рассмеялся, обнажив идеальные белые зубы.

— Ты думала, я рассердился на красивую женщину, мою пару не меньше, которая гладит меня руками, чтобы уберечь от пыток?

Очаровательно. Какое опасное качество. Она сосредоточилась на своем чае.

— У меня есть к тебе предложение, касающееся твоей работы с животными.

Она посмотрела на него.

— Если ты еще раз скажешь мне, что я не могу позволить мужчине учить меня читать на твоем языке, тогда…

— Нет. Нет, — сказал он, качая головой. — В рамках моих исследований у меня есть доступ в заповедник дикой природы, открытый только для меня и нескольких других специалистов в моей области. Если хочешь, я мог бы отвезти тебя туда. Ты могла бы сама увидеть некоторых животных.

— Я… — у нее не было слов. На первый взгляд, его предложение казалось очень продуманным. В чем был подвох? — А взамен?

— Я бы хотел поужинать с тобой.

— Поужинать. Это все? — спросила она, прищурившись.

Он снова облизнул губы, его взгляд на мгновение задержался на ее губах.

— Я не могу обещать, что не попробую больше, но ужин — это все, что требуется.