Развод? Прекрасно, дорогой! - Евгения Серпента

class="p1">- Я уже где-то с месяц об этом думал. Что не катит. И надо было еще тогда все закончить. Но боялся: а вдруг ты не захочешь моим домом заниматься. Очень уж мне твои проекты понравились.

Вот тут мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы не расхохотаться. Говорить о том, что боялась примерно того же, я не собиралась.

- Не волнуйся, Ген. Даже если бы мы не подписали договор, я все равно сделала бы тебе дом. Личное отдельно, рабочее отдельно.

- Спасибо, Анечка. И насчет машины не беспокойся. Ты у нас всегда будешь вип-клиентом. Если, конечно, не купишь что-то другое.

- Только, Ген, давай договоримся сразу. Без вот этого «останемся друзьями». Дружить мы не будем. Я не умею дружить с мужчинами. Или нейтральное, или деловое, или трахаться.

- Хорошо, Ань. Я тоже не умею дружить с женщинами. Нет, можно дружить со своей женщиной, но не с какой-то… другой. Так что будет нейтрально-деловое.

Спокойно, спокойно, Аня. «Своя/моя женщина» - это уже не про тебя. Хотя зубы от этого словосочетания наверняка сводить будет еще долго.

Мне бы очень хотелось, чтобы Генка встал, оделся и ушел, но он явно не торопился. Лежал, балаболил что-то про дом, рассеянно поглаживая меня по колену. Я искоса, из-под приспущенных век разглядывала роскошное мужское тело, часть которого совсем недавно находилась внутри меня, и это не вызывало никаких чувств, кроме сожаления и, пожалуй, недоумения.

Это что, правда было?

Тело это в один момент стало чужим, посторонним и непонятно что делающим в моей постели.

Наконец Генка все-таки встал. Я наблюдала за тем, как он одевается, и молила бога, чтобы это его решение оказалось продуманным и окончательным. Чтобы он не позвонил завтра и не сказал, что погорячился. Чтобы не предложил попробовать еще раз, пообещав, что будет «осторожненько».

А еще я не смогла заставить себя выбраться из-под простыни и проводить его. Так и сидела, натянув ее до ушей. Только что он видел меня во всех позах и ракурсах, трогал, облизывал и трахал вдоль и поперек, а сейчас мне неловко было показаться ему голой – как совершенно чужому человеку.

- Ну… пока? – наклонившись, Генка поцеловал меня в лоб.

Как покойницу.

- Пока, Ген, - я постаралась улыбнуться. – Попозже вечерком сделаю большую гостиную в цвете и скину тебе. Будем выбирать обои и все дела.

В его глазах промелькнуло едва ли не возмущение.

Как?! Мы только что расстались. Драма, античная трагедия – а ты про работу? Вот так вот – про обои и все дела?!

Но он тут же сообразил, что это в его интересах, и кивнул:

- Хорошо, буду ждать.

В прихожей хлопнула дверь. Я наконец встала и пошла в ванную. Полчаса простояла под горячим душем, словно пыталась смыть его прикосновения, ставшие внезапно чужими и неприятными. А потом оделась, сделала кофе с бутербродом и села за работу.

Жизнь продолжается, господа присяжные заседатели, жизнь продолжается. Все к лучшему в этом лучшем из миров*.

------------

*Неточные цитаты из книг «Двенадцать стульев» И. Ильфа и Е. Петрова и «Кандид» Мари Франсуа Вольтера

Глава 49

- Ты чего, серьезно? – вытаращила глаза Натка.

Она приехала потестить купленный мною сдуру «Ганимед». На психе запах очень даже понравился, а потом стало казаться, что пахнет мокрой ржавой стремянкой.

- Не, Ань, - поморщилась, побрызгав на запястье, помахав рукой и осторожно понюхав. – Как-то это… слишком авангардно. Не мое. Вот Лильке бы подошло.

- Да, пожалуй, - фыркнула я. – Ей в самый раз. Ничего про нее не слышно?

- Нет. И слава богу. И про Пашечку, кстати, тоже. То есть он никуда не делся, работает, но не слышно, чтобы собирался жениться. Бабы наши уж точно знали бы. А как твой крокодил поживает?

Я корректно ответила, что крокодил поживает неплохо, но он уже не мой. Услышав это, Натка чуть не опрокинула чашку.

- Ну ты даешь! – вытащив из стаканчика салфетку, она вытерла со стола кофейную лужицу. – Такого мужика уволила?!

- А что я? Это он меня послал. Правда, я и сама собиралась, но он опередил.

- И чем ты ему не угодила?

- Несоответствием размеров. Интимных.

- Это как? – Натка еще сильнее захлопала глазами. И спросила шепотом, будто кто-то мог услышать: - У тебя  там  что, ведро?

- Нет, наоборот, - я захихикала, как дурочка. – Слишком тесно.

- Ну вот и я думаю, какая же лоханка должна быть, чтобы его дубина в ней потерялась. И что ему тогда не нравится? Они же наоборот любят такое. Чтобы узенько. Как будто неторными тропами пробираться.

- Ну, может, ему и нравится, но некомфортно все время себя контролировать. Чтобы я потом не ходила враскоряку. Да и мне, знаешь, тоже…

- Знаешь, Анька, мне сейчас тебя убить хочется, - у Натки прямо искры из глаз посыпались. – Меня как будто проклял кто-то. Все мои мужики были с крохотными писюльками, но с пеной на губах утверждали, что размер не имеет значения. Что и мизинчиком можно натворить чудеса. Но почему-то ни хера не творили. В самом буквальном смысле ни хера. А тебе с неба на голову падает Лука Мудищев, но ты кривишь рожу. Некомфортно ей! А он что, до такого возраста дожил и не знает, как со своим нестандартным инструментом обращаться? Пальчиками поработать на старте, язычком, смазочки побольше, позы правильные – и все в ажуре, баба визжит от счастья.

- Ната, остановись, - я зажала ей рот ладонью. – Это то, что было озвучено в качестве официальной причины. Ну вот показалось ему, что она такая… веская. Но, думаю, дело совсем в другом. У меня точно в другом, и у него, скорее всего, тоже. Если с самого начала искры не было, то тут хоть чем уработайся, хоть каким раком встань. Чистая механика будет, как от вибратора.

- А ты так хорошо знакома с вибраторами? – ехидно усмехнулась Натка, отпихнув мою руку.

- Ну теперь, походу, познакомлюсь. Чтобы не скучать. Закажу на Озоне.

- Лучше с мужиком каким-нибудь познакомься. С нормальной писькой и нормальной искрой. У тебя их вообще сколько было-то?

- Ну как сколько? Двое и было. Пашка и Генка.

- Так, стоп, стоп! – возмутилась Натка. – А который из бара? Муж клиентки? Или жених?

-