Развод? Прекрасно, дорогой! - Евгения Серпента

мне одной, и никак иначе. – Ты на него сразу запала, особенно когда узнала, какая красота там в штанах. Если бы я сказала, что микрописька, вряд ли бы он тебя заинтересовал.

- Ну… да, наверно, - вынуждена была согласиться Натка.

- Потом он просто почуял твою, извини за грубость, течку. Они это всегда чуют, как хищники добычу. А дальше твои желания удачно совпали с его возможностями.

- Значит, все равно совпадение!

- Ну где-то да, - усмехнулась я. – Но несколько иного рода. Без магии и волшебства. Ловкость рук и никакого мошенства. Ну и не только рук, конечно.

Наконец этот день настал. Питер с утра обвесился туманом. Таврик поблескивал слоисто-опалово, как розовый жемчуг. Мне виделся в этом какой-то тайный смысл. Только я не могла разгадать какой.

- О чем задумалась, Аннушка? – подмигнул Вадим, поставив передо мной турецкий кофе с апельсином и медом.

- Сегодня женится мой… один очень важный для меня человек, - я выудила из чашки длинную спираль цедры и засунула в рот. – А может, и не женится. Но это уже неважно.

- Все суета, все пройдет. Не грусти, дона Анна.

Я дернулась и разлила кофе.

- Ты чего? – удивился Вадим, бросив на лужицу салфетку. – Я что-то не так сказал?

- Просто… - я с трудом перевела дыхание. – Это он называл меня так. Дона Анна. Именно так. Как у Пушкина. Не «донна».

Мне вдруг стало одновременно жарко и холодно. Как будто кто-то невидимый стоял за спиной и гладил шею, запустив пальцы в волосы.

Я знала кто.

Питер…

Это он вплетал меня в свою прозрачно-призрачную сеть. Все люди, которые появились в моей жизни с того самого дня, когда я вернулась в город, были неслучайными. Совсем не случайными. Мы все были частью его замысла, который я не могла разгадать. Пока не могла… Возможно, он сочинял историю, в которой мы были главными героями. Еще одну из множества историй, записанных в его тайной книге.

- Не поверишь, - усмехнулся Вадим. – В студенческом театре… Я учился в Экономическом университете. Который Финэк. Правда, не закончил. Так вот в театре мы ставили «Каменного гостя».

- Ты был Гуаном? – я не очень-то и удивилась.

- Нет, Лепорелло. И даже помню свои последние слова. «Что? Я говорил!» После этого Гуан играл сцену с Анной и Командором, а я мог идти пить кофе.

- Кто о чем, а бариста о кофе, - шуткой я постаралась смахнуть наваждение, но оно не желало уходить.

Что-то должно было случиться...

Что-то определенно случится!

И этот туман, и дона Анна…

К четырем часам я была готова. Вечерний макияж и волосы, подобранные в  updo *. Бриллиантовые серьги и колье, взятые напрокат. Темно-синее длинное платье, сумка в тон, бежевые туфли. Полынная туалетная вода «L'Eau d'Armoise» от Сержа Лютена – горькая-прегорькая! Как привкус неизвестности на языке.

По дороге в Репино такси застряло в пробке, и я опоздала. Немного, минут на пятнадцать. Вполне в рамках дипломатического этикета. Когда я вошла, все уже расселись. Хостесс подвела меня к моему месту за одним из множества маленьких столиков на шестерых. Поздоровавшись с соседями, я вдохнула поглубже и посмотрела на главный стол.

Под ложечкой вспыхнул огненный цветок. Жар мгновенно растекся по венам и артериям, охватив все тело, а пальцы на руках и ногах, наоборот, заледенели.

Рядом с одетой в бледно-голубое платье Миланой сидел полноватый блондин лет тридцати в синем смокинге. Бутоньерка на лацкане недвусмысленно намекала, что именно он и есть жених. Точнее, уже муж.

Стараясь выровнять дыхание, я медленно обвела глазами все столы. Но Артема… Багиры в зале не было.

-----------------

*(англ.) высокая прическа

Глава 52

Ну вот и хорошо. Вот и прекрасно. А то пришел бы он и сделал вид, что меня не знает. И мне потом было бы очень и очень хреново. А уж если бы появился с дамой – тем более.

Так что… все к лучшему.

За моим столом оказались две пары средних лет и мужчина под сорок, который сходу принялся за мной ухаживать. На нервах я забыла, что надо было предупредить, одна приду или нет, поэтому меня посадили туда, где нашелся свободный кавалер. У пар, явно давно знакомых, завязался какой-то оживленный разговор, а мужчина, представившийся Александром, крахмалил уши мне.

Только сейчас я поняла, в каком напряжении жила все последние недели. Старательно готовила себя к тому, чтобы снова увидеть Багиру-Артема рядом с Миланой. Увидеть, улыбнуться, поздравить. Пережить этот вечер. А когда женихом оказался совсем другой человек, вдруг растеклась, как снежная баба на солнце. Слушала болтовню соседа, улыбалась, кивала, изредка обозначая репликами присутствие на линии, тупо жевала и пялилась на красиво оформленную карточку меню.

Филе лосося, томленое в сливочном масле с тимьяном и помидорини, под соусом «анисовый берблан».

Помидорини – берблан. Берблан – помидорини…

Эти два слова прыгали у меня в голове, как шарики для пинг-понга, не желая уходить. Я понятия не имела, что это такое. Ну помидорини – это, наверно, помидорки черри, а берблан? Выглядело блюдо, когда начали разносить горячее, довольно противно, поэтому я выбрала медальоны из вырезки с грибным соусом. Но два чертовых слова все равно скакали в мозгу.

Бер-блан! По-ми-до-ри-ни!

Парадом командовал шустрый парень-тамада с бараньей прической. Тосты говорились строго по списку из его кожаной папки: слово предоставлял именно он. Я туда, к счастью, не попала и решила поздравить жениха и невесту потом, когда народ насытится, начнет танцевать, бродить и общаться.

Посмотрев на главный стол, я поймала взгляд Малиновского, многообещающе кивнувшего. У нас с Пашкой свадьбы как таковой не было, и о свадебном этикете я имела самое слабое представление. На банкетах у Натки и Лильки рядом с молодоженами располагались свидетели, а здесь родители. Угадать, которая из двух ухоженных дам осеннего возраста мать Миланы, оказалось несложно: черты лица были почти идентичны, с поправкой на годы, конечно.

Наконец тамада объявил танец новобрачных. Несмотря на лишний вес, жених двигался на удивление ловко, да еще и придерживал Милану, когда та наступала на подол платья. Песню они выбрали довольно заунывную - «The Power Of Love» Селин Дион, но в целом смотрелись неплохо.

После этого началось веселье, причем особо активно отжигали тетки и дядьки в годах. Молодежь, которой было сравнительно немного, держалась своей стайкой. Ничего удивительного,