Демон в порядке - Ива Лебедева

Воздух вокруг него сгустился в мерцающий кинжал из черного льда. Элиас, инстинктивно отшатнувшись, выбросил вперед руку с перстнем. Из него брызнул яркий свет, с оглушительным треском столкнувшийся с лезвием. Ослепительная вспышка озарила комнату.

Гости ахнули, отпрянув. Лорд Флетчертон упал в кресло, судья Маккендрик схватился за сердце. Но они видели лишь часть: искаженные лица братьев, взрывы света, летящую с полок пыль. Они не видели Источника, куда Элиас, отбив первую атаку, резко отступил, а за ним ринулся Лукас. Для них оба Локвуда будто растворились в воздухе у дальней стены, за которой теперь слышались лишь яростные крики и грохот.

Я рванулась за ними, проваливаясь сквозь невидимую для других арку.

В Архиве пахло озоном и грозой. Кристалл Источника пульсировал неровно, тревожно, отливая то кровавым, то ядовито-зеленым. Братья кружили в центре комнаты, как два ястреба.

— Это мой дом, — процедил Элиас, и слова звучали уверенно, твердо, как заклинание. — Моя земля. Ты здесь — гость. Непрошеный гость.

Лукас взревел от бешенства. Он больше не пытался быть изящным. С полки рядом с ним сорвался тяжелый фолиант в металлических застежках и полетел в брата как пушечное ядро. Но тот парировал взмахом руки, и книга еще стремительнее вернулась на место.

Глаза Лукаса покраснели от злости, усилив его сходство с разъяренным обезумевшим быком.

Сначала удача была на стороне Элиаса. Годы, проведенные в заточении, не стерли врожденную силу, а гнев и боль усиливали его мощь, подливали масла в магический огонь. Он атаковал грубо, но мощно: снопы изумрудных молний, удары невиданной силы, от которых Лукас отскакивал, а щиты перед ним трескались с хрустом разбитого стекла.

Младший из братьев терял контроль, а старший, напротив, казался сосредоточенным, холодным. Свет от перстня становился ярче, часы вокруг забили в унисон, оглушительным, победоносным хором. Казалось, сам Торнвуд дышал в такт Элиасу.

Лукас отступал к двери. На его лбу выступил пот. Но неожиданно он сумел сконцентрироваться. Его движения стали точными, выверенными, экономичными.

— Перестань позорить нашу магию! — прошипел он, отбивая очередной зеленый залп. — Ты всегда был дикарем!

Тонкая струя черного пламени обожгла Элиасу плечо, и тот вскрикнул от боли. Еще один удар пришелся по ногам, заставив моего Редиса споткнуться. Лукас практиковался все эти годы, оттачивал мастерство, пока его старший брат гнил в цепях. И эта разница становилась все очевиднее.

Неожиданно зеленоватый свет вокруг Элиаса померк, будто его затмила внезапная туча. Он ахнул, сделав шаг назад, и схватился за шею, пытаясь сорвать невидимый, но явно сжимающийся ошейник.

Лукас улыбнулся — тонко, жестоко. Он нашел слабое место.

— Думал, несколько дней у твоего кристаллика сделают из тебя повелителя? — хмыкнул он, выставив вперед ладонь. Воздух затрещал, и Элиас отлетел к стене. — Я двадцать лет оттачивал каждое заклинание! Двадцать лет, пока ты отсиживался здесь на цепи!

Теперь наступал Лукас. Светящиеся плети из сгущенного воздуха хлестали по Элиасу, оставляя на одежде темные полосы. Он отбивался, но его движения становились все медленнее, тяжелее. Перстень вспыхивал урывками. Лукас был прав: годы заключения и эта проклятая цепь делали свое дело.

Мой Редис выдыхался, его удары уже не достигали цели. Он пятился к Кристаллу, а Лукас, улыбаясь, наносил удар за ударом, забавляясь и изматывая.

— Слабак. Ты никогда не был достоин этого места. Ты — грязное пятно семьи Локвудов. Вылитый прадед, который все испортил!

Он снова взмахнул рукой, и на шее Элиаса вспыхнул призрачным синим светом ошейник. От него вглубь дома уходила тонкая, мерцающая цепь, натянутая как струна. И по ней утекали его силы — не только магические, но и физические. Мне даже показалось, что на голове у Редиса проявились мерцающие контуры рогов…

Это был конец. Я видела это. Видела, как гаснет свет в зеленых глазах, как Элиас пытается удержаться на ногах, но невидимая тяжесть тянет его вниз.

Лукас торжествующе расхохотался.

И что-то во мне перемкнуло. Страх за Элиаса уступил место злости. Я не была магом, как Локвуды. Но этот дом слушался меня. Его хаос подчинялся мне. Я была тем, кто наводит порядок и выносит из дома мусор.

Естественно, я не стала кричать заклинания и махать руками. Просто обратилась к самым темным углам Архива и спокойно попросила:

— Помогите мне.

Тут же тишину разорвал противный знакомый визг. Из-за стеллажей, из-под пола, из самой толщи теней высыпали пылевые гремлины. Но на этот раз они были не слепой силой хаоса, а управляемым оружием. Моим оружием!

Десятки крошечных тварей, сплетенных из щепок, пыли, осколков стекла и злобной воли. Они набросились на Лукаса, впились в него зубами и когтями.

Тени зашевелились, обвиваясь вокруг ног гада и предателя, цепляясь за его одежду. Воздух гудел, как растревоженный улей.

— Прекрати! Останови их! — завопил Лукас, отмахиваясь от тучи пыли, в которой мелькали сверкающие глазки-бусинки.

Он отчаянно бился против этой стихии, но его магия не справлялась с порождениями Хаоса. Младший Локвуд проигрывал битву. Но этого мне было мало.

Я посмотрела на цепь Элиаса, продолжающую выпивать его силу, и внезапно решилась:

— А ее — сорвать! Выдернуть с корнем!

Гремлины, словно рой ос, ринулись по цепи, исчезая в стене, и откуда-то из глубины дома донесся оглушительный скрежет, лязг, звук рвущегося металла. Цепь дернулась, затрепетала и… лопнула с сухим щелчком, рассыпавшись на тысячи светящихся осколков, которые тут же погасли. Ошейник разомкнулся и исчез.

Мама дорогая! Оказывается, так можно было? А я, получается, тупила столько времени?!

Элиас рухнул на колени, судорожно вдыхая воздух. Свободный. Теперь он был по-настоящему свободным!

Лукас завыл от бешенства. Он поднял руки, собирая всю свою мощь для последнего, убийственного удара. Темная энергия закрутилась вокруг него вихрем, сдирая со стен штукатурку.

Но он недооценил меня. Я уже ощутила себя хозяйкой. Не нанятой по контракту уборщицей, а истинной владелицей дома. Домоправительницей.

И моя пыльная армия вновь ринулась на него, в этот раз захватив с собой подмогу — мебель, зонтики, массивные, тяжелые фолианты в кожаных переплетах. Все это обрушилось