Дьявольское желание - Лори Макбейн

Весь мир — театр.

Все женщины, мужчины — лишь актеры,

Их входы, выходы расписаны судьбой…

В. Шекспир

Элисия услышала позвякивание фарфора и столовых приборов и, сдерживая зевок, поглубже зарылась головой в пуховую подушку.

Горничная раздвинула тяжелые гардины, и шаловливый солнечный луч проник в полумрак спальни.

— Уже пробило одиннадцать, ваша светлость, — сообщила Люси, принимая из рук служанки тяжелый поднос с завтраком.

Элисия так и подскочила на постели. Больше одиннадцати! Быть этого не может. Она поглядела на миниатюрные часы, стоящие на каминной полке, и недоверчиво потрясла головой. Наверное, спала как убитая. Никогда раньше такого с ней не случалось. Она собралась сесть, но тут же спряталась под одеяло, ощутив свою наготу. Густо покраснев, Элисия оглядела комнату и увидела свою ночную рубашку, свисающую с изящного золоченого стульчика; небрежно брошенный рядом халат спадал на ковер.

Люси перехватила ее смущенный взгляд и, поставив поднос, подала Элисии белую постельную кофту в оборочках, тактично заметив, что сегодня зябко и миледи, наверное, захочется одеться потеплее. Элисия благодарно сунула руки в кофточку и с преувеличенным усердием принялась завтракать, заталкивая в себя воздушный омлет, пока Люси не удалилась из комнаты. Только тогда Элисия посмотрела на закрытую дверь между покоями Алекса и своими. Неужели она и правда вчера была в его комнате? Алекс… Теперь она могла произнести его имя без запинки, не спотыкаясь.

При мысли о том, что произошло между ними минувшей ночью, Элисия почувствовала, как заливается краской до корней волос. В тот колдовской час после полуночи, который, казалось, растянулся на целую вечность, ей надо бы ненавидеть его за это… но она не могла. Он пообещал, что не станет принуждать ее, и не стал. Она добровольно отдалась его желаниям, почти сравнявшись с ним по их силе. Если честно, она не могла винить его в случившемся. Он наверняка оставил бы ее в покое, если бы она на этом настаивала… но она не хотела этого, она хотела совсем другого. Он поклялся пробудить в ней ответную страсть и добился своего: она желала его до боли. Ей никогда не приходило в голову, что женщина может испытывать такие чувства. Возможно, это было плохо… это желание, которое жгло ее изнутри. Любовью это чувство нельзя было назвать, любовь — нечто совсем иное. Любовь — это общение, взаимная теплота и дружба. Если бы они любили по-настоящему, они бы вместе смеялись, разговаривали, знали бы все друг о друге… А что, собственно, знала она о своем муже? По сути, ничего. Он был богат, у него не было родителей, был брат и, как он сам признавал, отвратительная репутация. Он мог быть жестоким, насмешливым, циничным и легко впадал в ярость. Нет, он, безусловно, не относился к тому типу мужчин, в которого она мечтала влюбиться, тем более выйти замуж. Элисия растерялась от нахлынувшей на нее сумятицы чувств.

Поднеся к губам тонкую чашку, она сделала глоток и с гримаской поставила на поднос горячий шоколад. Выбравшись из постели, Элисия сняла кофту и стала рассматривать в громадном зеркале свою обнаженную стройную фигуру. Она выглядела точно так же, как раньше… за исключением разве что нескольких лиловатых синяков на груди и плечах. Двигаясь по комнате, она ощутила у себя мышцы, о существовании которых ранее не подозревала. Она заметила, что взгляд ее снова и снова обращается к закрытой двери. Ей смутно припомнилось, как ее подняли на руки и куда-то понесли по утреннему холодному воздуху, из-за чего она заворчала, потому что из уютной, теплой постели ее поместили в другую, далеко не такую теплую. Теперь-то она была благодарна Алексу, что он вернул ее в собственную постель. Вызвав Люси, она надела халат и, запахнувшись поплотнее, подошла к окну. Из него открывался вид на море, все еще хмурое и неспокойное из-за недавнего шторма. Огромные валы легко, как игрушки, подкидывали лодчонки из соседней рыбацкой деревушки.

Как теперь встретится она с Алексом? Как посмотрит ему в глаза? Что он думает о ней теперь? Она отогнала от себя картины прошлой ночи. Как легко было ей представлять себе его насмешливую улыбку… торжествующий блеск глаз… Если, упоминая о событиях прошлой ночи, он обронит несколько презрительных слов, она этого не вынесет.

Тревожно глядя вдаль, Элисия размышляла, как ей сохранить достоинство. Должна ли она притвориться безразличной, равнодушной к тому, что навсегда изменило ее жизнь… и ее самое? Она больше не была невинной девушкой. Она стала женщиной… женщиной Алекса… а он был очень требовательным любовником.

Внимание Элисии привлекло движение вдали. Запряженная парой великолепных гнедых, ярко-желтая с красным коляска во весь опор мчалась по дороге. Джентльмен на козлах с трудом попытался остановить ее у парадных дверей. Вдалеке Элисия разглядела еще один экипаж, двигавшийся медленно, объезжавший многочисленные ухабы. Джентльмен в щеголеватой коляске едва сумел остановить свою пару с помощью конюхов и теперь беспокойно оглядывался по сторонам, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

Элисия торопливо нырнула в свой гардероб и, схватив первое попавшееся платье, начала поспешно одеваться, встревоженная происшедшим. Благодаря сноровке Люси и собственному нетерпению Элисия за десять минут оделась и спустилась вниз. Огненные локоны были зачесаны назад и подхвачены желтой газовой лентой в тон золотистому муслиновому платью, на плечи наброшена шелковая шаль с затейливым орнаментом.

Внизу в большой зале царила суматоха. Элисия окликнула Брауна, который, утратив всегдашнюю невозмутимость, спешил мимо с всклокоченными волосами, взволнованно кусая губы.

Что-то ужасное должно было случиться, чтобы Браун потерял самообладание, которое не терял, наверное, ни разу за полвека верной службы. Только одно могло заставить его так растеряться — если с маркизом случилось несчастье. Наверное, Алекс ранен. Элисия пришла в отчаяние. Забыв о напускном безразличии, она вихрем метнулась к дверям. Шаль с бахромой незаметно скользнула на пол.