Будуар Анжелики - Валери Жетем

В постели я ему мешала спать Упреками; от них и за столом Не мог он есть; наедине лишь это Служило мне предметом всех бесед; При людях я на это намекала Ему не раз; всегда твердила я, Что низко он и гадко поступает…

Мир должен быть безмерно благодарен сварливости и ограниченности этой женщины, потому что, окажись она покладистой, милой, умной, чуткой, желанной, кто знает, не прожил бы тогда Вилли Шекспир всю свою жизнь в этом захолустном Стратфорде, так никогда и не став бы тем Шекспиром, которым по праву гордится все человечество…

Но эта женщина была именно такой, какой была, и ее несчастный муж при первой же возможности уезжает в Лондон, где становится именно тем, кем создал его Всевышний.

Надо сказать, что Вилли был весьма и весьма любвеобилен, однако следует при этом отметить, что главным действующим лицом всего лондонского периода его жизни была одна-единственная женщина. Это Мэри Фиттон, фигурирующая в биографиях Шекспира как «смуглая леди».

В семнадцать лет она стала фрейлиной королевы Елизаветы, а в девятнадцать познакомилась с поэтом и актером Уильямом Шекспиром, который каким-то образом оказался на многолюдном придворном празднестве.

Она была очень смугла, при огромных черных глазах и волосах цвета воронова крыла. Должно быть, эта юная дама была необычайно чувственна, если Шекспир, до встречи с ней успевший приобрести достаточно богатый сексуальный опыт, кроме того, будучи весьма невысокого мнения о ее нравственных качествах, много лет пребывал во власти ее тела безрассудно и покорно, как это приличествует скорее рабу, чем свободному человеку, тем более его уровня.

Правда, она, эта «смуглая леди», была при этом и чарующе обольстительна, и умна, и кокетлива, и лжива, и нежна, и деспотична, и беззащитна, что само по себе предоставило в распоряжение Шекспира богатейший материал для создания незабываемых женских образов, таких, как Беатриче или Розалинда.

Одно время Мэри Фиттон была любовницей графа Пэмброка и даже родила от него ребенка, мертвого, правда, но все же свидетельствующего о неслучайности этой связи и о значении, которое Мэри ей придавала (в ту пору вытравить плод было весьма несложно и фрейлины прибегали к этой операции довольно часто).

С Пэмброком она была тиха, нежна и предупредительна, в то время как с Шекспиром «смуглая леди» проявляла капризность, дерзость и деспотичность, привязывая его тем самым к себе все сильнее и сильнее.

Он жестоко страдал от ее неверности, он временами ненавидел ее, но именно эти сильные чувства стимулировали создание новых и новых литературных шедевров.

Шекспир сравнивает эту женщину с бухтой, где может бросить якорь любой желающий, и в то же время он завидует клавишам, по которым бегают тонкие пальцы его неверной, но безмерно желанной возлюбленной, которая превратила его жизнь в сплошное рабство, которая тиранит его, помыкает им и держит в постоянном страхе когда-нибудь лишиться ее чарующего гнета…

Не знаю, насколько это соответствует действительности (как, впрочем, любые биографические данные), но существуют упоминания о том, что у Шекспира была гомосексуальная связь с графом Пэмброком Младшим.

Скорее всего, это была даже не связь, а своеобразная месть Пэмброку Старшему за его снисходительно-потребительское отношение к Мэри. Активный содомит, как правило, не считается гомосексуалистом, так что этот эксцесс (если он действительно имел место) не может повлиять на характеристику сексуальной ориентации Шекспира, но какова Мэри: проведав об этом, она воспылала ревностью и, можно сказать, на глазах у Шекспира соблазнила юного Пэмброка!

Этой женщиной нельзя не восхищаться, как нельзя не оценить ее вклад в развитие мировой литературы. Вклад, конечно, весьма своеобразный, но ведь мы рассматриваем в данном случае не процесс, а результат…

А над Версалем уже вспыхнули огни фейерверка, озаряя огромное пространство, имеющее особый, неповторимый микроклимат благодаря флюидам любви, которые, казалось, изменили химический состав воздуха, превратив его в сильнейший афродизиак…