Никогда больше - Шенен Риччи

Я был виновата в этом. Я позволила этому случиться с Луной, находясь в Париже. У неё не было никого, кроме меня, и я подвела её. Я не отвечал на её сообщения в нерабочее время, избегала её звонков, когда была не в настроении. Я даже сказала ей, что она была занудой, когда мы были младше, устала быть старшей сестрой и опорой семьи, которой приходилось со всем справляться. Меня не было с ней, когда моя семья разрушилась и проявилось истинное лицо моего отца. Она была одна.

С того дня она не возвращалась в школу. Теперь она боялась знакомиться с новыми людьми своего возраста и закрыла все свои аккаунты в социальных сетях, прежде чем восстановить их пару недель назад — вероятно, из — за этого Райана. В сентябре ей предстояло в первый раз вернуться в школу, и я была в ужасе от того, что история может повториться.

Я глубоко вздохнула.

— Она думала, что её жизнь бессмысленна и что её никто не любит. Когда я думала, что потеряла её навсегда, я пообещала себе, что никогда не позволю ничему плохому случиться с теми, кто мне дорог. Вот почему мне нужно доказать ей, что счастливый конец действительно существует. Я не могу подвести её снова. У моей младшей сестры добрейшая душа. Она заслуживает своей сказки. Не этого. И в этом я тоже потерпела неудачу.

Я закрыла лицо руками, и Аякс присел передо мной на корточки. Я почувствовала, как кончики его пальцев коснулись моих рук, прежде чем он разнял их, чтобы открыть мои слезы. Он заботливо и ласково завел прядь моих волос за ухо, но его лицо ничего не выражало.

— Аврора, — прошептал он. — Я не силен в этом…справляться с эмоциями, но я…

— Всё в порядке, Аякс. Я не прошу жалости или…

— Твоя сестра сильная. Она выжила и верит в тебя. Тебе не обязательно быть непобедимой для неё — просто будь собой. Она не потеряла надежду. Тебе нужно простить себя и перестать чувствовать себя недостойной её любви. Жизнь может быть несправедливой, но мы должны сделать её как можно лучше, — он сжал губы и нахмурился. — Когда моей матери поставили диагноз болезни Альцгеймера и слабоумия в возрасте моложе обычного, мой отец относился к ней как к пациентке, как будто она была ему незнакома и не была всё тем же человеком, что и раньше. Она не несчастна — она борец, и она не хочет, чтобы на неё смотрели с жалостью. Твоя сестра просто хочет вернуть свою сестру, а для этого тебе нужно исцелиться, точно так же, как это делает она.

Мои глаза расширились, и я попыталась смахнуть вновь набежавшие слёзы.

— На самом деле у тебя это очень хорошо получается.

— Дорогостоящие визиты к психоаналитику, за которые заплатил мой отец, для чего — то пригодились, — я подумала, что он пытается пошутить. — Я тоже ушел. Я оставил своего брата на милость своего отца, и я даже не уверен, что моя мать помнит меня. Так что, думаю, я понимаю, что ты чувствуешь.

— Это похоже на восхождение на вершину горы, и когда ты пытаешься забраться выше, тебе приходится снимать стрелы, застрявшие у тебя в спине, а руки так покрылись волдырями, что горят. Шторм пытается отбросить тебя вместе с падающими камнями, но если ты упадешь, то разобьешься и умрешь. Такое чувство, что у тебя нет выбора, кроме как продолжать нести своих близких, как груз, чтобы они не упали вместе с тобой, — прошептала я. — Такое чувство, что ты никогда не достигнешь вершины горы, но у тебя нет выбора.

— Это похоже именно на это, — добавил Аякс. — За исключением того, что я сбросил этот груз и не оглядывался назад как бесстрастный человек, которым я являюсь.

— Аякс… — мои глаза впились в его, и я заколебалась, стоит ли брать его за руку. — Я сожалею о твоей матери. Это душераздирающе.

— В тот день, когда я ушел, она была только на ранней стадии, просто путалась в именах и не помнила, что произошло несколько минут назад. Иногда она гуляла ночью, не помня, где находится. Она единственная, кто раньше знал, что я Спектр. Теперь она забыла об этом, но по — прежнему любит моё искусство, — признался он. — Вот почему я рисую. Потому что я хочу увековечить моменты, чтобы они никогда не забывались. Наш мозг может умереть, но не то, что мы чувствуем, наблюдая за произведением искусства. Никто и никакая болезнь не могут лишить нас сути и того, что мы чувствуем. Вот почему эти дети и твоя сестра нуждаются в тебе. Им нужен твой творческий потенциал. Твои чувства. Им нужно помнить, каково это — быть живыми. Им нужно помнить, что они сильные, любимые и что им позволено мечтать. Иметь будущее, на которое они надеются. Эти счастливые концовки.

— Я думала, ты в это не веришь, — я сморщила нос, фыркая, как ребенок, которому нужны салфетки. — Ты сказал, что жизнь пуста.

— И ты доказываешь, что я ошибаюсь.

— Ты…

Само совершенство. Мой подбородок и руки задрожали, я увидела ту часть Аякса, которую никогда раньше не видела. Ту часть, с которой я была связана больше, чем, как я думала, когда — либо смогу быть связана с другим человеком.

— Ты прав.

Я вытерла слезы костяшками пальцев.

— Прости. О боже, я ни разу не плакала за все эти годы, и сегодня я ничего не могу с этим поделать. Слёзы не хотят останавливаться.

— Никогда не оправдывай себя за свои чувства.

Я прерывисто вздохнула.

— Я не привыкла быть уязвимой.

— Я не причиню тебе вреда, — сказал он так, словно я его обидела.

— Я действительно хочу тебе верить, — я немного успокоилась, переводя дыханием, и с новым спокойствием огляделась по сторонам.

— Теперь я готова.

— Я буду прямо за тобой.

Он поднялся и сдержал своё обещание, идя позади меня. Наши руки соприкоснулись, когда я снова вошла в комнату. Болтовня прекратилась, и прекрасные широко раскрытые глаза уставились на нас. Аякс кивнул мне головой и убрал от меня руку. Я справлюсь с этим.

— Всем привет! — я помахала детям, тушь, наверное, стекала по моим щекам. — Сегодня я с… — я посмотрела на Аякса, который стоял рядом с доской. — С неправильно понятым рыцарем. И мы расскажем вам сказочную историю, но она не похожа ни на одну другую.