Ветер перемен - Юлия Прохорова

– Первое время я с головой окунулся в звездную жизнь. Всё это было мне в новинку, и я не мог насытиться всеми привилегиями, которые у тебя появляются, как только начинаешь регулярно появляться на афишах кинотеатров. Из простого парня я неожиданно превратился в медийное лицо. Я был во всех самых крутых клубах Лос-Анджелеса, Токио и Нью-Йорка. Появлялся в теле и радиопередачах. Мир как будто с ума сошел, и все хотели заполучить меня к себе в эфир. И спустя два года этой безумной карусели я понял, что всё это мне совсем не нужно. Не нужны мне светские вечеринки, где полно лицемеров. Не нужны самые престижные клубы. Знаешь, сколько там грязи? Наркотики, проституция. Но ведь об этом не трубят на каждом углу, верно? А я видел все своими глазами, но, к счастью, вовремя понял, что такая жизнь не для меня. Однажды у меня случился срыв, я на неделю закрылся в номере отеля в Нью-Йорке, отключил все телефоны, чем немало заставил понервничать моего менеджера и родителей. Просто пытался разобраться в себе и понять, чего я хочу. Тогда я впервые задумался, действительно ли кинематограф то, чем я хочу заниматься? Одно время я даже хотел вернуться к дизайну и архитектуре. Но правда была в том, что мне нравилась моя работа. Мне нравилось, что я мог путешествовать по миру, знакомиться с талантливыми людьми, учиться чему-то и расти как личность. Не бесконечные гулянки по клубам и прочая ерунда привлекали меня в профессии актера, а именно возможность узнавать что-то новое о себе, играя сложные, порой совсем мне не свойственные роли. Понимая, что почти потерял себя с момента моего неожиданного карьерного взлета, я стал думать, как мне стать лучше. Не в глазах общественности, а, прежде всего, в глазах моих родных и моих собственных. Так я пришел к благотворительности. Не знаю, что обо мне говорят СМИ и кем меня считают, но я занимаюсь этим от чистого сердца.

Шагая рядом с Алексом и слушая его, я с трудом сдерживалась, чтобы не остановиться и не обнять его.

– Обычно СМИ всегда представляют тебя как очень талантливого актера с большим будущим и безупречной репутацией. Никаких приводов в полицию, историй с наркотиками и распутными девчонками, – я улыбнулась. – Теперь я даже знаю, почему. Но есть и те, кто считает всё это лишь хорошо проработанным образом.

– Неужели я правда произвожу впечатление поверхностного избалованного парня, кто может так себя вести? Почему многие считают, что если я успешен и богат, то не способен думать ни о чем другом, как о гулянках, наркоте и беспорядочных связях?

– Стереотип, наверное. Вспомни других актеров твоего возраста, кто быстро обрел популярность. Макколей Калкин, например.

– Но ты ведь не думаешь, что я такой? – спросил вдруг он, остановившись.

Он с такой надеждой заглядывал мне в глаза, что я рассмеялась.

– Нет, Алекс, я не думаю, что ты такой. Просто мы заговорили об этом, и ты стал делиться, как тебе было тяжело и как по молодости ты тусил наравне с тем же Калкиным. Что я прекрасно понимаю. Не просто ведь так говорят, что на вершине всегда одиноко. Часто те, кто поднимается на самый верх, а в твоем случае это был еще и стремительный взлет, подвержены экзистенциальному кризису, переживая острое чувство внутренней пустоты. И в основном пытаются эту пустоту заполнить как раз-таки разными связями, наркотиками и алкоголем. И только единицы могут остаться собой. Ты тому пример. Но есть множество противоположных случаев среди молодых актеров.

– Я никогда не был таким как большинство. И мне обидно, когда люди судят обо мне по внешности. Одни только постоянные слухи о том, что я гей, чего стоят. Я даже с Ричардом при встрече боюсь дружески обняться, потому как уже однажды наша фотография мелькала в прессе с заголовком о том, что я благодарю любовника за проведенную ночь. Можешь представить?

Я рассмеялась. Вот это цирк. Нелегко же ему приходится.

– Ну, такова плата за успех и популярность очевидно, – проговорила я, вздыхая, и, прежде чем успела подумать, вдруг ляпнула: – Но тебе все равно не о чем беспокоиться. Последнее время Джоанна Марелли успешно поддерживает твой имидж порядочного бойфренда.

Произнеся это, я сама испугалась. Неужели я только что заговорила о Джоанне?

Алекс внимательно на меня смотрел, словно пытаясь заглянуть в самые потаённые уголки моей души. Я не понимала, почему он молчит и так странно на меня смотрит. И потом, что такого я сказала, в конце концов? Но он почему-то был не весел и выглядел так, словно сейчас даст мне подзатыльник и скажет: «Не упоминай Джоанну всуе».

– Прости, Алекс, – произнесла я, не в силах терпеть игры в гляделки, – случайно вырвалось. Это не моё дело, конечно.

Я сама не понимала, почему извиняюсь. Ведь, по сути, я ничего плохого не сказала. Но реакция Алекса на мои слова была неоднозначной. Может, в моём голосе прозвучала ирония, и это взбесило его? Негоже какой-то девице обсуждать его любимую.

– Ничего, – он пожал плечами, надевая очки. – Я просто удивлен, что ты заговорила о ней.

Я молилась, чтобы он сказал что-нибудь еще. Например, что они расстались и больше не вместе. Иначе, чему тут удивляться, что я о ней вспомнила?

Но Алекс молчал. Стоял напротив и смотрел на меня. Или мне так казалось. Сквозь зеркальные стекла его Rey Ben я теперь не могла проследить за взглядом.

– Тебе, возможно, покажется это странным, но я уже достаточно взрослый, чтобы заводить семью, – непонятно почему признался вдруг он. – Я получаю колоссальное удовольствие, когда приезжаю в Амальфи и нянчусь с Нейтом. Я хочу своих детей. Я готов нести ответственность не только за себя, но и за свою семью. А многие до сих пор считают меня инфантильным мальчишкой. Разве это справедливо?

Я перестала улавливать нить нашего разговора. Начали с его актерской карьеры, а приехали к тому, что он готов жениться, и, скорей всего, главной претенденткой является Марелли. И хотя мне было приятно, что он настолько доверяет мне, что готов обсуждать такие личные вещи, все-таки, в равной степени меня это и ранило. Но я постаралась запихнуть горькие чувства ревности к знаменитой красотке, собственный эгоизм и напрасные мечтания подальше и сосредоточиться на нем. Ведь он доверяет мне и, значит, признаваясь в чем-то подобном, ждет от меня как минимум адекватного ответа на