Волшебная ферма попаданки, или завещание с подвохом - Кармен Луна

Он был… прекрасен. Не так, как Кейден, чья красота была красотой стихии, опасной и первобытной. Нет. Этот был прекрасен, как произведение искусства. Невероятно высокий, стройный, с длинными, до пояса, серебряными волосами и глазами цвета аметиста. В его движениях была плавная грация танцора, а на губах играла лёгкая, всезнающая усмешка. Эльф. Самый настоящий, до неприличия красивый и, судя по всему, очень древний эльф.

— Кейден, старый ты пень! — пропел он голосом, похожим на музыку. — Тысяча лет минула, а ты всё так же предпочитаешь прятаться в самых унылых и сырых дырах этого мира! Я почувствовал, что твоя вековая «хандра» начала рассеиваться, и решил проверить, не помер ли ты тут окончательно от скуки.

— Лириен, — ледяным тоном ответил Кейден. — Я не звал тебя.

— Если бы я ждал твоего приглашения, мы бы не виделись последние лет пятьсот, — усмехнулся эльф. Его аметистовые глаза скользнули по нашему дому, по огороду, а потом остановились на мне. И вспыхнули живым, озорным интересом.

Он полностью проигнорировал Кейдена и шагнул ко мне. — А вот, кажется, и причина твоего внезапного хорошего настроения! — промурлыкал он, беря мою руку и поднося её к губам для невесомого поцелуя. — Восхитительно. Неудивительно, что ты решил наконец-то выползти из своей драконьей берлоги. Я Лириен. А как зовут вас, дивное дитя, что сумело растопить сердце этой ледяной глыбы и заставить его снова… чувствовать?

Я почувствовала, как температура вокруг упала градусов на десять. Я обернулась. Кейден стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на эльфа таким взглядом, что если бы взгляды могли убивать, от Лириена осталась бы только горстка пепла и пара острых ушей.

Ой, мамочки, — подумала я. — Кажется, кто-то у нас тут ревнует. И этот кто-то — очень большой, очень сильный и очень вспыльчивый дракон. Вечер перестаёт быть томным.

— Элара, — я вежливо, но твёрдо высвободила свою руку. — Местный управляющий. А это, — я кивнула на Кейдена, который, казалось, вот-вот начнёт дышать огнём, — мой… очень сложный и временами неэффективный силовой ресурс.

Лириен рассмеялся. Звонко, как колокольчик. — Управляющий и силовой ресурс! Кейден, она мне уже нравится! Ты всегда ценил женщин с чувством юмора.

Я пригласила гостя в дом. Отказывать было глупо. Ужин превратился в поле битвы. Лириен демонстративно ухаживал за мной: хвалил мою стряпню (хотя это был всё тот же капустный суп), восхищался моими волосами, задавал каверзные вопросы о моей магии. А Кейден… Кейден молчал. Он сидел, как каменное изваяние, испепеляя эльфа взглядом, и сжимал свою ложку с такой силой, что я боялась, она сейчас согнётся.

Элина была в восторге от нашего гостя. Она показала ему свою куклу, своего пискуна Хрума и даже рассказала про корову Зорьку. Лириен слушал её с неподдельным интересом, чем окончательно вывел Кейдена из себя.

После ужина, когда Элина уснула, эльф вдруг стал серьёзным.

— Смех смехом, старый друг, — сказал он, обращаясь к Кейдену. — Но я пришёл не просто так. Вести плохие.

Кейден напрягся. — Говори.

— Пробуждение силы здесь, в этой долине, почувствовали не только я и те болотные твари, которых ты так эффектно размазал по окрестностям. Слух дошёл до… других.

— До кого? — прорычал Кейден.

— До тех, кто помнит старые войны, — тихо ответил Лириен. — До Ордена Расколотой Тени. Они решили, что это Изольда вернулась, или что её наследие проснулось. И они начнут искать. Они не такие прямолинейные, как колдуны. Они действуют хитро. Ядом, интригами, предательством. Они уже ищут.

У меня внутри всё похолодело. Новые враги. Ещё более опасные.

Лириен встал, собираясь уходить. Он подошёл ко мне. — Ты обладаешь удивительной силой, дитя человеческое. Силой, которую этот мир не видел тысячу лет. Ты — его надежда.

Он посмотрел на Кейдена, и в его глазах промелькнула тень сочувствия. — Береги его, Элара. Потому что он будет защищать тебя и то, что вы прячете, до последнего вздоха. Он слишком долго ждал этой надежды, чтобы её потерять.

А потом он снова повернулся ко мне, и его усмешка вернулась. — Но и себя береги. Потому что влюблённый дракон бывает опаснее разъярённого. Особенно для той, в кого он влюблён. Он сожжёт весь мир, чтобы согреть ей руки, но в процессе может случайно спалить и её саму.

С этими словами он растворился в лунном свете, оставив после себя лишь лёгкий аромат озона и звенящую тишину, наполненную смыслом его последних слов.

Влюблённый дракон.

Я посмотрела на Кейдена. Он стоял у окна и смотрел туда, где исчез эльф. Его кулаки были сжаты добела.

— Он всегда был невыносим, — пробормотал дракон.

— Но он сказал правду? — тихо спросила я.

Кейден не ответил. Он просто повернулся и посмотрел на меня. Долго. Пронзительно. И в его взгляде было столько всего — и ярость на эльфа за его слова, и страх за меня, и упрямое нежелание признавать очевидное.

Влюблённый дракон, — снова пронеслось у меня в голове. — Прекрасно. В моём списке проблем появилась новая строчка, выделенная жирным красным маркером. И я понятия не имею, это угроза или… обещание самого невероятного счастья в моей жизни.

И, глядя в его пылающие золотые глаза, я поняла, что, скорее всего, и то, и другое одновременно.

Глава 35

Лириен исчез, а слова его остались. Они висели в воздухе между мной и Кейденом, плотные, тяжёлые, как могильные плиты.

«Влюблённый дракон бывает опаснее разъярённого. Особенно для той, в кого он влюблён».

Я смотрела на Кейдена. Он стоял, как каменное изваяние, глядя в туман, где растворился его старый друг. Его кулаки были сжаты так, что побелели костяшки. Он был в ярости. Но не на эльфа. На себя.

Влюблённый.

Это слово билось у меня в висках. Невозможное. Безумное. Опасное. И… до дрожи желанное. Мой мозг, мой прагматичный, логичный мозг менеджера, кричал об опасности, составлял список рисков и просчитывал убытки. А сердце… сердце молчало. Потому что оно уже всё знало. Знала с того самого момента, как я увидела его, раненого и беспомощного.

«Так, Соколова, соберись, — приказала я себе. — Хватит витать в облаках. У тебя на пороге война с тёмными магами, в подвале — стратегический артефакт, а в гостиной — ходячий катаклизм, который, если верить его дружку, в меня