На горизонте – твоя любовь - Нетта Хайд

– Как нога? —спрашивает он, громко вздохнув.

– Лучше. Спасибо, – отвечаю почти автоматически, не отводя взгляда от горизонта.

Я бы солгала, если бы сказала, что действительно думала о своей ноге. Нет, я о ней забыла, стоило мне оказаться здесь. Как будто рядом с ним боль перестает существовать.

Молчание. Оно висит между нами, как натянутая нить, готовая вот-вот порваться. Он ничего не говорит. Я не выдерживаю и медленно поворачиваю голову, рассматривая его лицо. Оно кажется таким спокойным, расслабленным, словно он спит.

– Тея, у меня скоро дыра в лице появится, – с его губ срывается усмешка. Неужели я настолько долго следила за ним, что он ощутил это сквозь закрытые глаза?

– Может, я именно этого и добиваюсь, – шепчу я. – Может, мне удастся испепелить тебя взглядом, чтобы ты, наконец, исчез из моей жизни. Навсегда.

Его лицо остается таким же спокойным, но я замечаю, как напрягаются его губы.

– Тея, я держу свое слово. Обещание «не приближаться» действует с того момента, как я вышел из твоей комнаты. Так что расслабься. Я отвязался от тебя.

– Прекрасно, – мой голос звучит твердо, хотя внутри все кричит иначе.

– Согласен, – с легкой насмешкой отвечает он.

«Согласен?! В смысле, черт возьми, согласен?»

Ладно.

Глупышка Тея добилась своего и должна быть счастлива, но я ни хрена не ощущаю этого счастья.

Я продолжаю ворочаться в прострации еще около получаса и снова поворачиваю голову вправо. Его идеальные скулы с легкой щетиной, прямой нос, губы – каждый штрих так горячо знаком. Во мне разгорается желание подойти, прикоснуться, лечь на его грудь, сложив руки так, чтобы созерцать его в этом мирном состоянии сна.

Как бы я ни злилась на него, ни желала изгнать его из своей жизни, мое дурацкое сердце упорно отказывается подчиниться, выбивая бешеный ритм каждый раз, когда он рядом.

Опустив взгляд на его руки, я замечаю мурашки на коже. Он замерз. На нем только шорты и тонкая футболка, а на улице прохладно. Неужели он не мог взять с собой одеяло… А если он заболеет после ночного заплыва?

И вот я уже стою рядом с ним, снимаю с плеч плед и аккуратно накрываю его им. Пальцами касаюсь неровного края ткани, желая укрыть его замерзшие руки, но в этот момент его глаза неожиданно открываются.

Он хватает меня за запястье и тянет к себе, воплощая в жизнь то желание, о котором я думала всего минуту назад. Теперь я лежу на его груди, смотрю в темные, бездонные, обессиленные, но такие родные глаза.

Его хватка не болезненная, но крепкая, теплая и до боли необходимая. Его взгляд подобен прожектору, который пытается прочитать не только мои мысли, но и вытянуть то, что я тщательно скрываю внутри себя.

Мои мысли путаются. Включается тревожный сигнал сбоя, когда он, серьезно и почти требовательно, спрашивает:

– Если я тебе так безразличен, зачем ты это сделала?

Единственное, о чем я могу сейчас думать, – как уйти по-тихому, к безопасной границе, где его слова не дотянутся до меня.

Но он ждет ответа, и мне приходится прикрывать свои истинные эмоции напускной уверенностью:

– Я просто переживаю, чтобы генеральный директор компании не заболел. Чтобы мне не пришлось разгребать еще и твою работу.

«Молодец, Тея. Какая гениальная ложь… Да-да, именно по этой причине ты только что это сделала».

– Миссис Стоун, не стоит беспокоиться о директоре компании. Он закален, – произносит он, не отпуская мою руку.

– Наконец-то запомнил, как нужно ко мне обращаться, – говорю, стараясь подняться и уйти от этого разговора и от него.

– Конечно. Ты так яро ее повторяла, что я решил прислушаться к тебе.

– Лучшее из твоих решений, – отвечаю, встречаясь с его взглядом.

На его лице не дрогнет ни одна мышца, ни малейшей тени улыбки. Глаза остаются непроницаемыми, почти безразличными.

«Молодец, Тея. Давай, продолжай топить ваши странные отношения».

Я могу резко подняться и уйти, но могу продолжать лежать на его груди, наслаждаясь каждой секундой.

До моих ушей доносится урчание его живота, заставляя меня нахмуриться. Он голоден. С того самого момента, как мы приехали сюда, он ни разу не прикоснулся к еде. Неужели его фобия до сих пор преследует его?

– Отпусти, – тихо прошу его, и он сразу отпускает мою руку.

Я поднимаюсь и, слегка прихрамывая, иду на кухню. Открываю дверцу холодильника, надеясь найти хоть что-то для приготовления еды. На полке обнаруживаю упаковку запечатанного бекона, сыр и яйца. Подойдет.

Тщательно мою руки, стараясь смыть не только микробы, но и чувство напряженности, обволакивающее все вокруг. Собираю волосы в хвост и снова мою руки. Затем включаю плиту и ставлю сковороду на огонь. Наливаю масло и жарю сначала бекон, а потом – яйца. Беру хлеб из упаковки и аккуратно укладываю слои – сначала хрустящий бекон, сверху яйцо, и завершаю тонкими слайсами сыра. Накрываю еще одним кусочком хлеба и переношу готовый сэндвич на тарелку.

Приготовив слишком ранний завтрак, я направляюсь обратно, в сторону зоны отдыха. Подойдя и поставив тарелку перед ним, я наблюдаю, как его глаза медленно открываются.

– Это все, что было запечатанным и из чего я смогла приготовить еду, – говорю я, и он мгновенно поворачивается ко мне. В его глазах проскальзывает легкое удивление, когда он, склонив голову набок, внимательно рассматривает меня.

– И после этого ты по-прежнему будешь утверждать, что я тебя не волную? – в его голосе слышится легкая насмешка.

– Просто не хочу, чтобы на моих плечах лежала ответственность, если ты внезапно умрешь от голода.

– Ты такая заботливая. – Его губы изгибаются в тонкой наигранной ухмылке.

– Не раздражай. Просто молча ешь.

– Я не голоден, – его ответ звучит коротко и уверенно, а я не знаю, на кого больше злюсь: на него за такой рациональный ответ или на себя за порыв приготовить ему что-то. Идиотка.

– Ладно, как хочешь, – вздыхаю, пожимая плечами и устало усаживаясь на соседний шезлонг.

Забираю сэндвич с тарелки и откусываю кусок. Во рту разливается сочный вкус, заставляя меня закатить глаза от удовольствия и даже тихонько простонать от наслаждения. Облизываю большой палец, по которому стекает желток, а затем проделываю то же самое с губами.

И вот он оказывается рядом.

Его тело крепко прижимает меня к шезлонгу. Нас разделяет лишь сэндвич, который я чудом удерживаю в руках.

Он так близко, что я чувствую тепло, исходящее от него, дыхание, едва колышущее пряди волос у моего лица.

– Не провоцируй меня, Тея, – его голос звучит ниже, почти шепотом,